Девять. Борис Херсонский

бедре стригущий лишай понятно

      блохи скачут наперегонки по белой твоей простынке

      так и живем учишь и учишь ребят но

      толку в тебе как в заезженной старой пластинке

      просыпаюсь рано спит жена и кошка под боком

      гигиена и санитария чего от меня вы ждали

      и христианский Бог глядит на меня Всевидящим оком

      и еврейская мама глядит на меня из космической дали

      «о наши потери! казалось, раз помолись Марии…»

      о наши потери! казалось, раз помолись Марии,

      не поможет – молитву сотню раз повтори и

      все, что утрачено, возвратишь с лихвою.

      но я никогда не увижу волошинских облаков Кимерии,

      проплывающих над головою.

      и смотровая площадка – все это в вашей власти,

      все для вас, а не для меня – в зубастой пасти.

      что вам до инородца, тем более – до иноверца?

      видели очи, что захватили жадные руки имперца?

      ешьте, хоть повылазьте.

      ешьте вместе с кровью пролитой, с Перекопом

      с расстрелами, оккупацией, депортацией, так, галопом,

      мчится история, зная, что все завершится развалом.

      что до наших жизней – они проходят по узким тропам.

      скоро совсем пройдут. дело – за малым.

      в нашей жизни важно не делать движений резких.

      мне не видеть армянских церквей и крепостей генуэзских,

      пещерного города и наклонных улочек Бахчисарая.

      мы сходны с тенями на осыпавшихся фресках.

      задумался Бог Предвечный, книгу жизни листая.

      пересекает небо ласточек стая.

      «ничего что я сегодня без галстука и пиджака…»

      ничего что я сегодня без галстука и пиджака

      без слона мерседеса верблюда и ишака

      ничего что иду сегодня один на своих двоих

      слава Богу никто пока не отрезал их

      ничего что сегодня я без царя в голове

      ничего что идей у меня не одна и даже не две

      ничего что в ушах у меня музыка а не шум

      ничего что лукав престарелый еврейский ум

      ничего что не стрижен год лет сорок небрит

      ничего что земля одессы у меня под ногами горит

      вы уж простите что без скандала и лишних слов

      что иду домой а не гонят в расстрельный ров

      ничего что я перед всеми в долгу но не в долгах

      ничего что во мне в глубине все же гнездится страх

      ничего что песня моя монотонна как звон сверчка

      ничего что сегодня я без галстучка и пиджачка

      «ели картофельную шелуху варили крапиву…»

      ели картофельную шелуху варили крапиву

      повторяли пословицу не до жиру хоть быть бы живу

      мальчик учит сказку про гипотенузу и катет

      керосина в лампе на донышке на вечер не хватит

      помянем на ночь советских бабушек наших

      постниц и праведниц не хуже древних монашек

      я корова и бык я мужик хоть и баба все мы гермафродиты

      мужья убиты дети голодны внуки хоть будут сыты

      внуки будут сыты правнуки возмужают

      займутся