Девять. Борис Херсонский

в него чернильницей. и черт возвращается в ад.

      «тебя встречают ангелы и ведут на цветущий луг…»

      тебя встречают ангелы и ведут на цветущий луг

      ты видишь Агнец стоит на престоле сияющем вдалеке

      тебе известно у агнцев земных не бывает рук

      а у этого есть рука и крест золотой в руке

      во врата постучат и Петр бежит отворять на стук

      течет река и рыба символ Христа в реке

      когда-то на день рождения тебе подарили альбом

      там была картина Ван Эйка там был похожий пейзаж

      там свет предвечный упирался в небо столбом

      там у райских врат стоял бородатый страж

      там обителей много каждому полагается дом

      высокий гуляй сколько хочешь скачи с этажа на этаж

      все это понятно весьма далеко от земли

      вот она крутится вертится в песенке шар голубой

      а вот в хитонах до пят толпой к тебе подошли

      святые и праведники погубленные тобой

      ты зачитывал приговор и командовал пли

      стреляли другие а ты отправлял на убой

      и хоть бы кто слово сказал так нет молча стоят

      не стреляют они безоружны только смотрят в упор

      как уже было сказано в белых одеждах до пят

      только глядят в упор и в каждом взоре укор

      а ты в военной форме и китель потертый измят

      смотришь в землю которой нет и мелешь какой-то вздор

      поднял бы очи ввысь так нет же вот она высь

      выше некуда дальше некуда и какие еще слова

      разве только как прежде скомандовать разойдись

      но слишком уж небо сине и зелена трава

      хоть бы слово сказали тогда бы крикнул заткнись

      так нет стоят и молчат никто не качает права

      ни письменного стола ни лампы на этом столе

      ни трех телефонов черных с той самой войны

      все это зачем-то осталось там на земле

      а в подземном архиве все папки сохранены

      и красные звезды горят и вождю не спится в кремле

      и на каждой бумажке вечный отпечаток твоей вины

      «Вы пришли ко мне, чтобы действовать мне вопреки…»

      Вы пришли ко мне, чтобы действовать мне вопреки,

      чтобы вздрагивать от касанья моей руки,

      чтобы глядеть на меня исподлобья, словно из-под пяты,

      чтобы молчать – до упора, или спорить – по хрипоты.

      Вы живете во мне вслепую, как нищие – наугад,

      вы застите мне глаза, как ветер плюс снегопад,

      вы шумите в моих ушах, заглушая полночный хор,

      вы живете в сердце моем, и в каждом биеньи – укор…

      Что мне делать с вами, думы мои, сомненья мои?

      И они отвечают цитатой – молчи, скрывайся, таи.

      И я молчу и скрываюсь, и таю, и сжимаюсь в комок,

      но дверь не могу запереть, ибо сломан старый замок.

      Сломан старый замок, и потерян железный ключ,

      и сквозь щель между туч пробивается солнца луч,

      и на тонких озябших ветках вызревает вишневый цвет,

      и подобна улитке на склоне радость на склоне лет.

      «Говорит Фома: „Вы