Собор Парижской Богоматери. Виктор Мари Гюго

повторил Клопен.

      Гренгуар взобрался на скамью и, пробалансировав, обрел наконец равновесие.

      – А теперь, – продолжал король Арго, – зацепи правой ногой левое колено и стань на носок левой ноги.

      – Ваше величество! – взмолился Гренгуар. – Вы непременно хотите, чтобы я повредил себе что-нибудь.

      Клопен покачал головой.

      – Послушай, приятель, ты слишком много болтаешь! Вот в двух словах, что от тебя требуется: ты должен, как я уже говорил, стать на носок левой ноги; в этом положении ты дотянешься до кармана чучела, обшаришь его и вытащишь оттуда кошелек. Если ты изловчишься сделать это так, что ни один колокольчик не звякнет, – твое счастье: ты станешь бродягой. Тогда нам останется только отлупить тебя хорошенько, на что уйдет восемь дней.

      – Черт возьми! – воскликнул Гренгуар. – Придется быть осторожным! А если колокольчики зазвенят?

      – Тогда тебя повесят. Понимаешь?

      – Ничего не понимаю, – ответил Гренгуар.

      – Ну так слушай же! Ты обшаришь это чучело и вытащишь у него из кармана кошелек; если в это время звякнет хоть один колокольчик, ты будешь повешен. Понял?

      – Да, ваше величество, понял. Ну а если нет?

      – Если тебе удастся выкрасть кошелек так, что никто не услышит ни звука, тогда ты – бродяга, и в продолжение восьми дней сряду мы будем тебя лупить. Теперь, я надеюсь, ты понял?

      – Нет, ваше величество, я опять ничего не понимаю. В чем же мой выигрыш, коли в одном случае я буду повешен, в другом – избит?

      – А в том, что ты станешь бродягой, – возразил Клопен. – Этого, по-твоему, мало? Бить мы тебя будем для твоей же пользы, это приучит тебя к побоям.

      – Покорно благодарю, – ответил поэт.

      – Ну, живей! – закричал король, топнув ногой по бочке, загудевшей, словно огромный барабан. – Обшарь чучело, и баста! Предупреждаю тебя в последний раз: если звякнет хоть один бубенец, будешь висеть на его месте.

      Банда арготинцев, покрыв слова Клопена рукоплесканиями и безжалостно смеясь, выстроилась вокруг виселицы. Тут Гренгуар понял, что служил им посмешищем и, следовательно, мог ожидать от них чего угодно. Итак, не считая слабой надежды на успех в навязанном ему страшном испытании, уповать ему было больше не на что. Он решил попытать счастья, но предварительно обратился с пламенной мольбой к чучелу, которое намеревался обобрать, ибо ему казалось, что легче умилостивить его, чем бродяг. Мириады колокольчиков с крошечными медными язычками представлялись ему мириадами разверстых змеиных пастей, готовых зашипеть и ужалить его.

      – О! – пробормотал он. – Неужели моя жизнь зависит от малейшего колебания самого крошечного колокольчика? О! – молитвенно сложив руки, произнес он. – Звоночки, не трезвоньте, колокольчики, не звените, бубенчики, не бренчите!

      Он предпринял еще одну попытку переубедить Труйльфу.

      – А если налетит порыв ветра? – спросил он.

      – Ты будешь повешен, – без запинки ответил тот.

      Видя, что