Темный мир. Равновесие. Марина и Сергей Дяченко

с ключами:

      – Нет закрытых путей. Есть пути, которые хорошо охраняются – там Сцилла, здесь Харибда… Но ты же не трусиха, правда?

* * *

      Мы прокрались по музею, освещенному в этот час только дежурными лампочками. Мимо витрин с минералами и драгоценными камнями, каждый из которых можно разглядывать целый день. Мимо портретов выдающихся ученых и чучел тех, кого они исследовали.

      Сэм попробовал ключ к балконной двери – не подходит. Тогда он стал пробовать ключи один за другим, напоминая ретрохакера из викторианских времен.

      Наконец дверь поддалась. Снаружи повеяло прохладным воздухом и запахом травы – внезапно, на двадцать четвертом этаже посреди колоссального города. Сэм подал мне руку:

      – Здесь осторожно: высокая ступенька. Смотри под ноги.

      Я вышла под небо – и так и остановилась.

      Вокруг лежала Москва в огнях мостов и набережных, в изгибах реки, в потоках красных и белых фар на запруженных улицах, в темных пятнах парков, в геометрическом узоре дорожек у смотровой площадки. За моей спиной высился шпиль университета, я стала частью этого здания, я сделалась одной из статуй, химерой на фасаде и рисунком на гербе. Минуты шли, я не двигалась, только город подо мной перетекал огнями, мерцал, светился…

      – Разрешите, миледи, скромно презентовать вам этот вид.

      Он откупорил бутылку шампанского. Сунул мне в руку бокал. Я поморщилась: ну кто же пьет шампанское на балконе музея?

      Но я не решилась его обижать. В конце концов, он исполнил обещание: показал мне то, чего я никогда не видела и вряд ли еще увижу.

      – Ты на Эйфелевой башне была? – он глядел на Москву через свой бокал, на просвет.

      – Нет.

      – И не ходи. Там такие очереди, давка, духота… Здесь – совсем другое дело.

      – Буду знать.

      Он уловил иронию в моем голосе, но ничего не сказал. Надо было как-то объяснить, что я благодарна ему за эту фантастическую прогулку, но по-прежнему ничем не обязана. Мы отдельные люди, мы из разных миров, но я не хочу показаться грубой…

      – Там сверху, за гербом, живут соколы, – сказал он.

      – Правда?!

      – Точно. Охотятся на голубей. Здесь кое-где можно косточки найти.

      – Ужас какой.

      – Хищники, что с них взять. Живут себе на верхушке исторического здания, как в горах или в лесу. Свободные…

      В его голосе мне послышалась зависть.

      – На фиг такую свободу, – я снова посмотрела на огни. – Если тебе интересно мое мнение – я на стороне голубей. И…

      Я на секунду запнулась, думая, можно ли говорить об этом вслух.

      – …И я бы защищала голубей от этих соколов… если бы могла, конечно.

      – Голуби повсюду гадят. Ты бы видела, что творится на площади Сан-Марко.

      – Зато голуби никого не жрут. Не падают сверху на спину, не втыкают когти, не забирают чужую любовь…

      – Что?

      Я прикусила язык:

      – Это метафора.

      – А-а, – сказал он задумчиво.

      И замолчал, будто забыл обо мне. Так мы стояли