Королева Марго. Александр Дюма

Фот! Фот! – спокойно ответил немец, затем нагнулся, и через несколько секунд стал напряженно разгибаться, видимо, приподнимая какую-то большую тяжесть.

      – А где остальные, где остальные? – нетерпеливо спросил герцог.

      – Оздальные кончают оздальных.

      – А ты что делаешь?

      – Сейчас увидите; отойтить назат немношко.

      Герцог сделал шаг назад.

      В эту минуту стало видно и то, что немец с таким усилием подтягивал к себе.

      Это было тело старика.

      Бэм поднял его над перилами балкона, раскачал в воздухе и бросил к ногам своего хозяина.

      Глухой звук падения, кровь, хлынувшая из тела и широко обрызгавшая мостовую, ужаснули всех, не исключая герцога, но чувство ужаса длилось недолго, уступив место любопытству – все присутствующие подались на несколько шагов вперед, и дрожащий свет факела упал на жертву. Стали видны и седая борода, и строгое почтенное лицо, и руки, застывшие в смертной неподвижности.

      – Адмирал! – вскрикнули разом двадцать голосов и разом смолкли.

      – Да, адмирал, это он! – сказал герцог, подойдя к телу и с затаенной радостью разглядывая своего врага.

      – Адмирал! Адмирал! – вполголоса повторяли свидетели этой жуткой сцены, сбившись в кучу и робко приближаясь к великому поверженному старцу.

      – Ага, Гаспар! Вот ты наконец! – торжествующе произнес герцог Гиз. – Ты велел убить моего отца, теперь я мщу тебе!

      И он дерзко поставил ногу на грудь протестантского героя.

      В тот же миг глаза умирающего с трудом открылись, простреленная, залитая кровью рука его сжалась в последний раз, и, оставаясь все так же недвижимым, адмирал ответил замогильным голосом:

      – Генрих Гиз, настанет час, когда и ты почувствуешь на своей груди ногу твоего убийцы. Я не убивал твоего отца. Будь проклят!

      Герцог вздрогнул, побледнел, и ледяной холодок пробежал по его телу. Он провел рукой по лбу, как бы отгоняя от себя мрачное видение, затем опустил руку и решился еще раз взглянуть на адмирала, но глаза убитого уже закрылись, рука лежала неподвижно, а вместо ужасных слов изо рта хлынула черная кровь, заливая седую бороду.

      Герцог с какой-то отчаянной решимостью взмахнул шпагой.

      – Итак, монсир, фы доволен? – спросил его Бэм.

      – Да, да, мой храбрый Бэм! – ответил Гиз. – Ты отомстил…

      – За херцог Франсуа, да?

      – За религию, – упавшим голосом ответил Гиз. – А теперь, – продолжал он, обращаясь к швейцарцам, солдатам и горожанам, заполнившим улицу и двор, – за дело, друзья мои, за дело!

      – Здравствуйте, месье Бэм, – сказал Коконнас, с чувством восхищения подходя к немцу, все еще стоявшему на балконе и спокойно вытиравшему свою шпагу.

      – Так это вы спровадили его на тот свет? – восторженно крикнул ему Ла Юрьер. – Как это удалось вам, достопочтенный месье Бэм?

      – О-о! Ошень просто, ошень просто! Он слыхал шум, отворял свой тверь, я протыкал его мой рапир. Но это еще не все, я думай, Телиньи еще стоит за себя, я слышу, как он кричит.

      Действительно,