Королева Марго. Александр Дюма

лучше об игре, а то, если не ошибаюсь, я сейчас выиграл у вас еще шесть экю.

      – Дьявольщина! Верно!.. Мне всегда говорили, что гугенотам везет в игре. У меня большое желание стать гугенотом, черт меня подери!

      Глаза хозяина загорелись как уголья, но Коконнас, всецело занятый игрой, не заметил этого.

      – Переходите к нам, граф, переходите, – сказал Ла Моль, – и хотя желание стать гугенотом пришло к вам путем очень своеобразным, вы будете хорошо приняты у нас.

      Коконнас почесал за ухом.

      – Будь я уверен, что везение в картах зависит от религии, то ручаюсь вам… ведь я, в конце концов, не так уж сильно держусь за мессу, а раз и король не очень дорожит ею…

      – А кроме того, протестантское исповедание – прекрасное исповедание: оно так просто, чисто…

      – И к тому же в моде, – добавил Коконнас, – да еще приносит в игре счастье; ведь, черт меня подери, все тузы у вас, а между тем с самого начала, как мы взяли карты в руки, я следил за вами: вы играете честно, не передергиваете… Это не иначе как от протестантской веры.

      – Вы задолжали мне еще шесть экю, – спокойно заметил Ла Моль.

      – Ах, как вы искушаете меня! – сказал Коконнас. – И если этой ночью я останусь недоволен герцогом Гизом…

      – Тогда что?

      – Тогда я завтра попрошу вас представить меня королю Наваррскому, и будьте покойны: уж если я стану гугенотом, то буду им больше, чем Лютер, Кальвин, Меланхтон и все реформаторы на свете.

      – Тс! Вы поссоритесь с нашим хозяином, – сказал Ла Моль.

      – Да, правда, – согласился Коконнас, взглянув на кухню. – Нет, он нас не слышит, он сейчас очень занят.

      – А что он делает? – спросил Ла Моль, не видя хозяина со своего места.

      – Он разговаривает с… Черт меня подери! Это он!

      – Кто – он?

      – Та самая ночная птица, с которой он разговаривал, когда мы подъехали к гостинице, – человек в желтом колете и в темно-коричневом плаще. Дьявольщина! Да еще как увлекся! Эй! Мэтр Ла Юрьер! Не политический ли разговор у вас?

      Но на этот раз мэтр Ла Юрьер ответил таким повелительно-энергичным жестом, что Коконнас, несмотря на свое пристрастие к картам, встал с места и пошел к нему.

      – Что с вами? – спросил Ла Моль.

      – Вам нужно вина, граф? – спросил Ла Юрьер, быстро хватая Коконнаса за руку. – Сейчас подадут. Грегуар! Вина господам дворянам!

      Потом в самое ухо прошептал:

      – Молчите! Молчите, или смерть вам! И спровадьте куда-нибудь вашего товарища.

      Ла Юрьер был так бледен, а желтый человек так мрачен, что Коконнас почувствовал дрожь в теле и, обернувшись к Ла Молю, сказал ему:

      – Дорогой месье Ла Моль, прошу извинить меня, я за один присест проиграл пятьдесят экю; мне сегодня не везет, и я боюсь зарваться.

      – Отлично, месье, отлично, как вам угодно. Кроме того, я с удовольствием прилягу хоть на минуту. Мэтр Ла Юрьер!

      – Что угодно, граф?

      – Разбудите меня, если за мной придут от короля Наваррского. Я лягу, не раздеваясь, чтобы в любую минуту быть готовым.

      – Я