Королева Марго. Александр Дюма

колокольне Сен-Жермен-Л’Озеруа пробило одиннадцать часов вечера. Морвель считал один за другим удары, раздававшиеся в ночи гулко и уныло, и, когда последний удар замер в воздухе, сказал, обращаясь к Коконнасу, совершенно взбудораженному теми предосторожностями, которые принимали эти два человека:

      – Месье, вы добрый католик?

      – Ну конечно, – ответил Коконнас.

      – Месье, вы преданы королю?

      – Душой и телом. Я даже считаю оскорблением, что вы мне предлагаете такой вопрос.

      – Из-за этого не будем ссориться. А вы пойдете с нами?

      – Куда?

      – Это все равно. Предоставьте себя нам. От этого зависят и ваше благосостояние, и ваша жизнь.

      – Предупреждаю вас, что в полночь у меня есть дело в Лувре.

      – Туда мы и идем.

      – Меня ждет герцог Гиз.

      – Нас тоже.

      – У меня особый пароль для входа, – продолжал Коконнас, считая обидным для себя делить честь своего приема у герцога вместе с каким-то Морвелем и мэтром Ла Юрьер.

      – У нас тоже.

      – Но у меня особый опознавательный знак!

      Морвель улыбнулся, вытащил из-за пазухи пригоршню крестов из белой материи, дал один Ла Юрьеру, один Коконнасу и один взял себе. Ла Юрьер прикрепил свой к шлему, а Морвель к шляпе.

      – Вот как! – удивился Коконнас. – Значит, и свидание, и пароль, и знак – для всех?

      – Да, месье, лучше сказать – для всех верных католиков.

      – Стало быть, в Лувре – торжество, королевский банкет, да? – воскликнул Коконнас. – И на него не хотят пускать этих собак гугенотов? Хорошо! Здорово! Замечательно! Довольно с них, покрасовались!

      – Да, в Лувре торжество, королевский банкет, – ответил Морвель, – в нем будут участвовать и гугеноты. Больше того – они-то и будут героями дня, они же и заплатят за банкет, так что если вы хотите быть на нашей стороне, мы начнем с того, что пойдем приглашать их главного бойца, или, как они говорят, – их Гедеона.

      – Адмирала? – воскликнул Коконнас.

      – Да, старика Гаспара, по которому я промахнулся как дурень, хотя стрелял из аркебузы самого короля.

      – Вот почему, дорогой дворянин, я чистил свой шлем, вострил шпагу и точил ножи, – шипящим голосом сказал мэтр Ла Юрьер.

      Коконнас вздрогнул и побледнел от этих сообщений, начиная понимать, в чем дело.

      – Как?.. Это правда? – воскликнул Коконнас. – Так это торжество, этот банкет… значит…

      – Вы очень недогадливы, месье, – сказал Морвель, – сразу видно, что вам не надоела, как нам, наглость этих еретиков.

      – Ага! Вы взялись пойти к адмиралу и…

      Морвель улыбнулся и подвел Коконнаса к окну.

      – Взгляните туда, – сказал он, – видите в конце улицы, на маленькой площади за церковью, отряд людей, который выстраивается в темноте?

      – Да.

      – У всех этих людей на шляпе такой же белый крест, как у мэтра Ла Юрьер, у вас и у меня.

      – И что же?

      – А то, что это отряд швейцарцев из западных кантонов, а вы знаете, что эти господа из западных кантонов – королевские благожелатели.

      – Та-та-та! –