Ричард Длинные Руки – король. Гай Юлий Орловский

воскликнул в детском изумлении:

      — Стена разве толстая?.. Ах, сэр Ричард, это вы все так шутите? Я все никак не привыкну.

      — Или это я худой, — сказал я, — и очень стройный… Впрочем, детали неважны. Эти мальчики нас ждали?

      Монахи молча и как-то суроволице поклонились.

      — Аббат, — сообщил отец Велизариус, — велел дежурить, если почувствуем вдруг ваше присутствие на той стороне.

      — И немедленно открыть, — добавил один из монахов.

      — Ворота?

      — Хотя бы калитку, если можно так выразиться.

      — Аббат здесь вас не видит, — заверил я, — можете выражаться вовсю, отведите душу. Я промолчу, а Сигизмунд вообще вас не поймет, у него душа с крылышками.

      Отец Велизариус продолжал бледным голосом:

      — Однако, как же… я же сам ставил эту стену… Правда, не один, но у нас все согласованно.

      — Хорошо, — сказал я бодро, властно и решительно, чтобы не дать им рассусоливать на опасную тему, как я мог сбиться в стене толщиной в палец и почему вышел предположительно из гранитного массива далеко в стороне, — возвращаемся к настоятелю и докладаем об успешном завершении операции по принуждению соседа к миру!

      Сигизмунд заулыбался, уже свежий, как огурчик прямо с грядки, сделал шаг, оглянулся.

      — Идем?

      Я посмотрел строго на монахов:

      — Готовы? Или нужно собрать струмент?.. Нет? Тогда пошлите, а еще лучше — пойдемте, нельзя здесь спать. Монахам является всякое, а в таком месте, глядишь, и Санегерийя по старой памяти восхочет пошалить…

      Один спросил с недоумением:

      — А это кто?

      — Святые люди, — сказал я с чувством, — как же вы мне все нравитесь! Отец Велизариус, а вы мне нравитесь особо! Не по-особенному, а как бы сверх обычного в духовном смысле.

      Сигизмунд, оглядываясь в нетерпении, пошел вперед, а это значит, увы, снова вверх.

      Монахи наверху, каким-то образом узнав о нашем возвращении, хлынули навстречу, перехватили на полпути. Кто-то из них один, оставшийся неузнанным, или же группа сумела объединить усилия, но я не успел опомниться, как голова чуть-чуть закружилась, мгновенная потеря ориентации, и мы все оказались в главном зале Храма.

      Я жадно вдохнул холодный воздух, чистый и без примеси дыма и чада горящей земли, огляделся. Ясный солнечный свет бьет в высокие арочные окна, вижу высокие стены с каменными изваяниями святых, толстые колонны в три ряда, поддерживающие бесконечно далекий свод…

      — Господи, — сказал я счастливо, — мы дома.

      Отец Велизариус подтвердил:

      — Дома. Вы очень хорошо сказали, брат паладин. Вы наконец-то дома.

      Рядом с ним я увидел лица брата Жака, отца Муассака, Ромуальда, Мальбраха и, конечно же, приора Кроссбрина.

      Все смотрят в радостном изумлении и с такими благостно-счастливыми лицами, что я крякнул и смолчал.

      Отец Велизариус сказал ликующе:

      — Пойдемте к аббату! Это великое событие.

      Аббат