Предательство. Карин Альвтеген

в сад за детьми. Все бегут куда-то, задыхаясь, и часы – злейший враг.

      Неужели так должно быть?

      Из игровой комнаты им навстречу вышла Черстин.

      – Привет, Аксель. Здравствуйте, Эва.

      – Здравствуйте.

      Аксель промолчал, повернулся спиной и прижался лбом к дверце сушильного шкафа. Хорошо, что их сегодня встретила Черстин, ее она знала лучше, чем других сотрудников. Черстин проработала в саду все пять лет, начиная с первого дня Акселя, была воспитательницей и заведующей, а к работе относилась с неиссякающим энтузиазмом. Она была свято уверена, что сумеет изменить мир, если будет постоянно напоминать подопечным, как важно понимать других, и объяснять им, что такое хорошо и что такое плохо. Эва только восхищалась и недоумевала, откуда у той берутся силы. Впрочем, детям Черстин уже за двадцать, может, в этом все дело.

      Часы – злейший враг.

      Она припоминала, с каким энтузиазмом сама исполняла обязанности председателя ученического совета в гимназии. “Гринпис”, “Эмнести интернэшнл”, горячее желание перемен. До сих пор помнилась собственная убежденность в том, что неправильное можно поправить, а несправедливость – искоренить. Нужно только постараться – и мир обязательно изменится. Судьба человека, несправедливо заключенного под стражу на другом конце земли, волновала тебя так сильно, что ты собирала подписи и устраивала демонстрации. А теперь, когда ты выросла и действительно в силах чего-то добиться, ты радуешься, если успеваешь вовремя отвезти в детсад собственного сына. Желание изменить мир вытеснил страх, что сутки закончатся раньше, чем ты успеешь сделать все, что нужно. Сострадание свелось к глубокому вздоху и нескольким монеткам сдачи, опущенным в копилку “Красного креста” на кассе в универсаме. Для успокоения совести. Вечный выбор – телефонного тарифа, поставщика электричества, пенсионного фонда, школы для ребенка, семейного врача, банка с минимальными годовыми. И все это касается ее собственного мирка, поиска лучшего для нее и ее семьи. Бесконечный выбор – и бесконечная неуверенность в том, что он сделан правильно. Выбор своей рубашки – той, что ближе к телу. Когда он наконец сделан, силы исчерпаны. И изменить то, что действительно требует изменения, ты уже не в состоянии. Когда-то в юности она прилепила ироническую наклейку на магнитную доску у себя в комнате: “Разумеется, меня беспокоит несовершенство мира. Я уже несколько раз сказала: “Фу-у-у!” Такой она никогда не станет. Как ей казалось.

      – Ты сегодня сердитый?

      На вопрос Черстин Аксель не ответил, Эва подошла и присела перед ним на корточки.

      – Не очень удачное нынче выдалось утро, да, Аксель?

      В дверях показались Филиппа со своей мамой, и внимание Черстин переключилось на них.

      Эва притянула Акселя к себе и обняла.

      Все будет хорошо. Не бойся. Я обещаю, я все устрою.

      – Аксель, пойдем, все уже собрались. Помнишь, что ты сегодня дежурный и тебе нужно принести из кухни фрукты?

      Черстин протянула ему руку, и он наконец перестал дуться, подошел к своему шкафчику и повесил куртку. Эва встала.

      –