Предательство. Карин Альвтеген

погода. Я прошелся к воде до Орставикена и посидел немного под солнцем, на нашем месте.

      Бережно поднял ее ногу и, подложив руку под колено, осторожно согнул его несколько раз.

      – Замечательно, Анна… Представляешь, когда ты выздоровеешь, мы снова сможем ходить туда вместе. Возьмем еды, плед и будем просто сидеть на солнце.

      Он выпрямил ее ноги и расправил простыню.

      – Все твои растения живы, а гибискус даже снова цветет.

      Отодвинул капельницу, чтобы дотянуться до правой руки. Пальцы на левой закостенели и стали как когти, и он каждый день тщательно следил за тем, чтобы все было в порядке с правой рукой. Нужно, чтобы она снова могла писать картины – когда придет в себя.

      Он выключил радио и начал раздеваться. Приближался долгожданный покой. Целая ночь сна.

      Только возле Анны исчезало постоянно угнетавшее его бремя, только здесь его мысли обретали покой.

      Только Анна давала ему силы для сопротивления. Рядом с ней ему было спокойно.

      В одиночестве у него не было ни малейшего шанса.

      Ему позволялось спать здесь лишь раз в неделю, да и это пришлось выпрашивать. Порой его охватывал страх, что эту возможность у него отнимут, несмотря на то что он не доставляет персоналу никакого беспокойства. Правда, многим, особенно новеньким вроде той, что дежурит этой ночью, его поведение казалось странным. А он злился – ну что удивительного в том, что им хочется спать вместе? Господи, они же любят друг друга.

      По крайней мере, их мнение его не интересует.

      Подумалось о предстоящем разговоре с доктором Салстедтом. Лишь бы речь не пошла об этих его ночевках. Если он их потеряет, ему конец.

      Он сложил свитер и джинсы аккуратной стопкой на стуле для посетителей. Погасил прикроватный свет. Звук аппарата искусственной вентиляции легких казался громче в темноте. Спокойное мерное дыхание. Верный друг в ночи.

      Он осторожно лег рядом, накрыл их обоих одеялом и накрыл рукой ее грудь.

      – Спокойной ночи, любимая.

      Медленно прижался нижней частью тела к ее левому бедру и почувствовал неуместное возбуждение.

      Он хотел только одного.

      Единственного.

      Чтобы она проснулась и прикоснулась к нему. Приняла его. А после всего обняла и сказала, что он никогда больше не останется один. Что ему не нужно больше бояться.

      Он не оставит ее никогда.

      Никогда в жизни.

* * *

      Аксель как будто чувствовал, что что-то не так. Словно сказанные накануне вечером слова отравили воздух. Зловонной угрозой они парили под потолком и заставили ее потерять терпение, уже только из-за того, что он отказался надевать полосатый свитер.

      Она должна собраться. Ей нельзя потерять контроль. Он ведь не сказал, что хочет развестись, нет! Он сказал только то, что им плохо вместе.

      Уснуть прошлой ночью она не смогла. Лежала, слушая, как он то нерешительно, то целеустремленно стучит по клавишам в кабинете. Как он может работать? Интересно, что за статью он пишет? Она поняла, что не имеет об этом ни малейшего