Предательство. Карин Альвтеген

у них состоятельные родители Эвы с их высшим образованием и друзьями-интеллектуалами. Замурованные в собственной реальности, обиженные и угрюмые, они не решались сдвинуться с места. Вечные заложники великого страха перед одиночеством.

      Краем глаза он видел, что она неподвижно стоит посреди гостиной. Звук телевизора доносился прерывисто, словно пульсируя в такт сердцу.

      Ему отчаянно захотелось потянуть время, зацепиться за что-нибудь старое, привычное.

      – Ты купила молоко?

      Она не ответила. Страх отдавался внутри тяжелыми ударами. Почему он не промолчал?

      – Ты не мог бы выключить телевизор?

      Указательный палец среагировал автоматически, но нажал не на ту кнопку. Секундное колебание, и рептильный мозг предпочел не повторять попытки. Чувство протеста внезапно возобладало над страхом. Это ведь он управляет ситуацией.

      – Ты кого-то встретил?

      – Нет.

      Губы сами сформулировали ответ. Уступ скалы, задержавший падение в пропасть. Что здесь делать? На полпути между ее краем и дном и бесконечно далеко от того и другого.

      – Давно это у тебя?

      – Я не знаю.

      – И все-таки две недели или два года?

      Сколько я себя помню.

      – Примерно год.

      Как объяснить? Где взять мужество и найти слова? Что будет, если он скажет, что вот уже семь месяцев он постоянно ощущает себя не здесь.

      У Нее.

      У той, которая нежданно ворвалась в его сердце и подарила ему все, ради чего стоило просыпаться по утрам. У той, которая вернула ему желание и волю. Открыла все двери, которые он сам давно замуровал, и нашла ключи к комнатам, которых, как ему казалось, вообще не существует. Она видела его таким, какой он есть, и ему снова захотелось смеяться, жить. Он чувствовал себя желанным, умным, решительным.

      Достойным любви.

      – Но почему? И что, по-твоему, нам теперь делать?

      Он не знал. Даже врать не надо. Там в спальне спит его шестилетний сын. Сможет ли он поступить так, как ему хочется, и после этого посмотреть сыну в глаза?

      И сможет ли он сам себе смотреть в глаза – если останется и откажется от этой огромной любви?

      На мгновение его пронзила ненависть. А что до той, что стоит в нескольких метрах, то она…

      Забросав его обвинениями, она в два счета превратит его счастье в стыд и долг. Сотрет. Объявит уродливым и вульгарным.

      А он хотел лишь снова чувствовать себя живым.

      – Нам плохо вместе.

      Он и сам слышал, как глупо это звучит. Черт. Из-за нее он всегда чувствует себя существом низшего сорта. Тупицей.

      Он физически ощущал укор в ее взгляде. Не мог пошевелиться.

      Прошла вечность, прежде чем она оставила попытки и ушла в спальню.

      Откинувшись назад, он прикрыл глаза.

      Он хотел только одного.

      Единственного.

      Чтобы Она пришла, обняла и сказала, что все обойдется.

      Сейчас он спасен, но