Полиция. Ю Несбё

рассказал тебе, что сделал Валентин с зубной врачихой?

      – Сказал что-то про юбку и нейлоновые чулки. Вы ведь от этого возбуждаетесь.

      – Валентин возбуждается. В буквальном смысле. Она обычно приходила сюда два раза в неделю. В то время многие жаловались на зубную боль. Валентин, угрожая ее собственной бормашиной, заставил ее снять нейлоновые чулки и надеть себе на голову. Он оттрахал ее в зубоврачебном кресле. Но, как он объяснил позже, она просто лежала, как тушка. Наверное, ей дали неправильный совет на случай, если произойдет подобное. И Валентин достал зажигалку, и да, он возбуждается от вида нейлоновых чулок. Ты видела, как плавится горящий нейлон? В ней была адская жажда жизни. Крики и дикие вопли. Запах лица, сплавленного с нейлоном, стоял в той комнате несколько недель. Не знаю уж, куда она подевалась потом, но, думаю, ей больше не стоит бояться изнасилования.

      Катрина посмотрела на него. «Распетушился», – подумала она. У него было лицо человека, которого так часто били, что ухмылка стала его автоматической защитной реакцией.

      – Если Валентин не умер, то где же он тогда? – спросила она.

      Ухмылка стала шире. Он натянул одеяло на колени.

      – Будьте так добры, скажите, если я теряю время, Рико, – вздохнула Катрина. – Я провела так много времени в психиатрическом отделении, что психи навевают на меня скуку. Ладно?

      – Ты ведь не думаешь, что я бесплатно поделюсь с тобой такой информацией, а, начальник?

      – Моя должность называется следователь по особым делам. И какова же цена? Сокращение срока?

      – Я выхожу на следующей неделе. Мне нужно пятьдесят тысяч крон.

      Катрина звонко и добродушно рассмеялась. Так добродушно, как только могла. И в его взгляде проступила ярость.

      – Ну, тогда мы закончили, – сказала она и поднялась.

      – Тридцать тысяч, – произнес он. – Я совсем на нуле, а когда выйду отсюда, мне надо купить билет на самолет, чтобы улететь куда подальше.

      Катрина покачала головой:

      – Мы платим информаторам только в тех случаях, когда речь идет о сведениях, способных пролить совершенно новый свет на дело. На большое дело.

      – А что, если это как раз такое дело?

      – Мне все равно пришлось бы разговаривать со своим начальством. Но мне казалось, вы что-то собирались рассказать мне. Я здесь не для того, чтобы вести с вами переговоры о том, чего я не могу вам дать.

      Она подошла к двери и подняла руку, чтобы постучать.

      – Подожди, – сказал красный череп. Голос у него стал тонким. Он подтянул одеяло к самому подбородку. – Я могу кое-что рассказать…

      – Как я уже говорила, мне нечего предложить вам взамен. – Катрина постучала в дверь.

      – Ты знаешь, что это такое?

      Он держал в руке инструмент цвета меди, при виде которого сердце Катрины сбилось с ритма. Но вскоре она поняла: то, что она на несколько наносекунд приняла за дуло пистолета, всего лишь машинка для нанесения татуировок, из кончика которой торчит иголка.

      – В этом заведении наколки делаю я, – сказал он. – И чертовски