Великая Мечта. Андрей Рубанов

не имею, и попросил тебя покатать меня по моим делам: что за дела – не знаешь, куда ездили – не помнишь, потому что Москву знаешь плохо… Сам журналист, зарабатываешь статьями в газетах. Это ведь так?

      – Почти.

      – Забудь это слово, оно для протокола неудобное… Понял, какая правда?

      – Понял. Она в том, что я добропорядочный.

      Юра серьезно покивал.

      – Ништяк. Остальное я сам исполню, потому что у меня больше опыта. А ты – упирай на свою добропорядочность.

      – Упру.

      Неправды в речах Юры содержалось не более десяти процентов. Уже несколько месяцев я не писал ни статей, ни очерков, ни репортажей. Нигде никто за это не платил. Охотно брали и печатали, в том числе уважаемые столичные газеты и журналы, – но никто не платил. Хвалили, жали руку, просили еще – но никто не платил. Уважали, давали дельные советы, подсказывали интересные темы, делились сплетнями – но никто, блядь, не платил. И я решил искать другую профессию.

      Своего друга Юру я возил по городу не с сегодняшнего утра, а уже три недели. С того самого дня, как он вышел из Бутырки.

      Вдруг он заскучал, уронил голову на руки, запустил пальцы в волосы и глухо простонал:

      – Ах, как неохота… Ей-богу, так туда неохота – обратно… Правду говорят: первый раз туда идти не страшно, страшно – во второй… Знаешь как неохота?..

      – Сам говорил – бояться не надо.

      – Да не боюсь я. Неохота, понимаешь? И, кстати, ты прав. Нечего сопли жевать…

      Он встал, сильно пнул ногой решетчатую дверь и громко, с кошмарными заискивающими интонациями, завопил:

      – Слышь, старшенький! На два слова!

      Появился, вразвалку шагая, недовольный дежурный.

      – Чего тебе?

      – Бумагу, ручку давай. Заяву писать буду.

      – На тему?

      – А что, сам не видишь? – Юра показал пальцем на собственный разбитый нос. – Телесные повреждения! Где эти, которые нас повязали? Я, конечно, все понимаю, но сапогами по лицу – согласись, старшой, это перебор. Я вам что, мальчик, что ли? Зови врача. Побои снимать будем. Если со мной по-плохому – я тоже буду по-плохому. Давай ручку, бумагу.

      – Угомонись, – вяло сказал дежурный, глядя мимо. Потом он повернулся и двинулся прочь. – Скоро все будет.

      – Старшенький, – вторично крикнул Юра в удаляющуюся сизую спину, – в туалет выведи!

      – Скоро все будет! – не оборачиваясь, громко повторил мент и исчез.

      Но он наврал: до конца дня так ничего и не произошло. Дознаватели, следователи и прочие начальники не пожелали нами заниматься. Изнывая от скуки, голода и неизвестности, мы просидели в клетке много часов. Очевидно, злой майор из автоинспекции отдал на наш счет распоряжение типа: «Пусть денек посидят и подумают о своем поведении». Не исключено также, что свою роль сыграло желание Юры написать кляузу относительно разбитых носов и губ. Так или иначе, для нас все обошлось без последствий. Периодически подсаживали других задержанных, в основной массе – нетрезвых мужчин средних лет. Но мы с Юрой не уважали алкоголиков и клошаров и в разговоры с ними не вступали.

      В