На последнем сеансе. Михаил Ландбург

так, потому что, может быть, услышав меня, они должны чувствовать себя там не так одиноко…

      Когда отца не стало, мама писала письма туда. Узнал я об этом после того, как, похоронив маму, в одном из ящиков комода обнаружил перевязанную белой ленточкой большую пачку писем. Ленточку не развязал и всю пачку писем целиком отнёс на кладбище и возложил на надгробную плиту отца.

      – Читай их сам, – шепнул я.

      Спустя неделю пачки писем не стало. Просочились туда – догадался я.

      Время…

      Говорят, что бездушнее, чем время, нет ничего, но я и время друг друга терпим так же сносно, как друг друга терпим я и моя комната.

      Время…

      В детстве, прослышав о том, что каждое новое утро приносит с собою новую жизнь, я не сомневался, что впереди меня ожидает бесконечное множество новых жизней.

      Время…

      Я всегда стремился стать мужчиной: в школе – таким, как Джек Лондон, в Академии музыки – таким, как Хемингуэй. А потом… А сейчас…Ну да ладно…

      Время…

      Я уже не…

      Я ещё не…

      На часах 5:27.

      Вглядываясь в очертания оживающих предметов комнаты, я вдруг вспомнил об оставленном с вечера в холодильнике сэндвиче.

      Я скинул ноги на пол и по дороге на кухню остановился возле двери в комнату Эстер. Прислушался. За дверью было тихо.

      – Господи, помоги сохранить мужество! – прошептал я.

      Кухня.

      За дверцей холодильника сэндвич.

      5:35.

      Поедая сэндвич в постели, я стал перебирать в памяти те годы, когда движения души Эстер не были для меня загадкой. До тех пор, пока однажды ночью, четыре года назад…

      Шёл второй час ночи. Я устало опустил крышку пианино.

      Эстер лежала в кровати с открытыми глазами.

      – Пытаешься уснуть? – спросил я, проведя рукой по её волосам.

      – Нет.

      – Посидеть рядом?

      – Нет.

      – Принести попить?

      – Нет.

      – Тогда что?

      Взгляд Эстер застыл в одной точке, приоткрывшийся было рот лишился слов.

      – Что? – повторил я.

      Судорожная рука Эстер скользнула под подушку, и я, едва успев увернуться от брошенной в меня коробки, отбежал к стене. Я стоял у стены и недоумённо смотрел, как моя жена, беззвучно смеясь, бросилась ползать по полу, собирая в коробку рассыпанные цветные пуговки…

      Когда доктора определили у Эстер Multiple sclerosis, я бросился просматривать разные медицинские справочники. Оказывается, рассеянный склероз может проявлять себя в шестистах восьмидесяти пяти ипостасях. Надо же! С такой напастью не соскучишься… Мне и не приходилось.

      О своей болезни Эстер не догадывалась, а я не видел причин, чтобы приходить в отчаяние, ибо, несмотря на все шестьсот восемьдесят пять ипостасей Multiple sclerosis, которые пугали своей загадочностью, ни один из медицинских справочников не утверждал, будто Multiple sclerosis приводит непременно к… Упаси, Господи!

      Однажды в присутствии гостей Эстер устроила себе пробежки по комнате. Опрокидывались стулья, падали со стола тарелки. С тех пор звать к нам гостей я не решался.

      Однако