Тик-так. Дин Кунц

с номером отправителя.

      – Я действительно сделал все правильно.

      – Значит, у тебя что-то не в порядке с факсом, – безапелляционно заявил Сэл.

      – Вероятно, – с сомнением в голосе проговорил Томми. Это простое объяснение его почему-то не успокоило.

      – Может быть, ты сам завезешь мне эту записку?

      – А ты долго еще будешь в редакции?

      – Часа два или около того.

      – Хорошо, я постараюсь приехать, – пообещал Томми.

      – Ты меня заинтриговал, сырная головка.

      – Если не сегодня, то завтра – обязательно.

      – Это, наверное, какая-нибудь маленькая девочка, – предположил Сэл.

      – Что?

      – Ну какая-нибудь юная фигуристка, которая завидует, что ты в своей статье написал не о ней. Помнишь Тоню Хардинг, олимпийскую чемпионку? Вот то-то! Береги свои коленные чашечки, Томми-бой. Тебя наверняка выслеживает какая-нибудь маленькая фигуристочка с бейсбольной битой, на которой ножом вырезано твое имя.

      – Слава богу, мы больше не работаем в одной конторе, Сэл. Я чувствую себя гораздо лучше без твоих шуточек.

      – Ладно, сырная головка. Поцелуй от меня свою резиновую!..

      – Ты просто грязный, больной психопат!

      – Ну ты-то вряд ли рискуешь подцепить одну из тех болезней, которыми болеют настоящие мужчины. С твоей резиновой подружкой…

      – Ладно, до встречи, макаронник! – Томми положил трубку на рычаги и выключил лампу. Как и прежде, единственным источником света в кабинете осталась распахнутая настежь дверь в коридор второго этажа.

      Поднявшись с кресла и подойдя к ближайшему окну, Томми еще раз внимательно оглядел улицу и лужайку перед домом, но ничего не увидел в желтоватом свете редких фонарей. Плотные штормовые тучи с моря совершенно закрыли луну, и небо казалось угрожающе черным.

      Снова спустившись в гостиную, Томми обнаружил, что кукла на столике возле дивана съехала на бок, хотя он оставил ее прислоненной к стойке лампы.

      Томми с удивлением смотрел на игрушку. Она была настолько плотно набита, что Томми решил, что внутри куклы, скорее всего, песок. А раз так, то она должна была сидеть прямо в том же положении, в каком он ее оставил.

      Чувствуя себя полным идиотом, он обошел весь первый этаж, пробуя двери и окна. Все они оказались надежно заперты, и нигде не было заметно никаких следов вторжений. Значит, в дом никто не входил…

      Томми вернулся в гостиную. «Наверное, – объяснял он себе, – я с самого начала посадил куклу криво, и песок, постепенно осыпаясь, сместил центр тяжести настолько, что проклятая игрушка в конце концов завалилась набок».

      С великой осторожностью – хотя, чем она может быть вызвана, Томми не смог бы объяснить – он взял куклу в руки и поднес поближе к глазам, чтобы получше ее рассмотреть. Черные крестики, обозначавшие глаза и рот игрушки, были вышиты грубой и толстой ниткой наподобие хирургической. В задумчивости он осторожно потер подушечкой большого пальца стежки, обозначавшие глаза и рот – решительно и мрачно сжатый рот странного существа.

      Когда