Как Ворон луну украл. Гарт Стайн

фунтов. Отяжелевшие рукава не дают барахтаться, не позволяют и шевельнуться. Инстинкт выживания не подсказал, что надо успокоиться и сбросить намокший свитер. Он – словно камень на шее, тянет ко дну. Надежды все меньше и меньше, вот ее уже нет. Святая Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь[4].

      Глава 2

      С причала рядом с пришвартованным гидросамолетом Джон Фергюсон наблюдал, как приближается синий рыбацкий катерок. Управляемый крохотной фигуркой, рыча подвесным мотором, катер нарушил тишину мирного аляскинского утра. В воздух поднялась стая перепуганных гусей.

      И смех и грех, Ферги платит пять штук баксов какому-то специалисту из местных, индейцу, за проверку объекта. На общественном собрании в соседнем городке Клавок ему предложили нанять доктора Ливингстона. Дескать, он лучший в округе. Ферги отшутился: мол, разве ж индейские ведьмаки докторами себя величают? И тем обидел всех до единого. Откуда ж ему было знать, что мистер Ливингстон – шаман и в придачу доктор философии!

      Катер тем временем подошел на двадцать ярдов. Ферги ожидал увидеть старого сморщенного индейца в каноэ, а прибыл вполне молодой мужчина. Ферги и Ливингстон помахали друг другу руками в знак приветствия, и доктор, причалив, выбрался из лодки.

      – Фергюсон? – спросил он, привязывая швартовый конец к банке.

      – Доктор Ливингстон, я полагаю?[5]

      Ферги неделю репетировал эту фразу, ему не терпелось произнести ее. Теперь же он испугался, что доктор Ливингстон обидится.

      – Просто Дэвид, – без намека на улыбку ответил тот.

      Из лодки он достал несколько джутовых свертков и разложил их рядком на причале. Ферги растерянно переминался с ноги на ногу. Вроде бы надо помощь предложить, но вдруг эти свертки – шаманские штучки и трогать их никак нельзя.

      – Ну, что скажете? Ничего пока не заметно? – с надеждой спросил Ферги. – Никаких тлингитских духов прошлого?

      Ферги постарался как можно отчетливее выговорить название индейского народа, дабы не показаться неучем. В оригинале оно произносится «клинк-ит» и напоминает звук, с которым от яблока отхватывают сразу большой кусок.

      Закончив выгружать из лодки свое добро, Дэвид выпрямился. А он не высок, скорее среднего роста. Волосы черные, гладкие, доходят до пояса. Широко раскрытые карие глаза будто стремятся вобрать в себя разом весь мир. Глядя на Ферги, Дэвид словно приблизился на пару шагов.

      – Что вы вообще знаете о тлингитах, Фергюсон?

      – Так, не особенно много. – Ферги ждал, что приедет доктор непонятных наук, и прочел для проформы статью в энциклопедии. – Тлингиты и хайда прежде были двумя крупнейшими племенами в округе. Занимались в основном рыбалкой и охотой, торговали с русскими и англичанами. В конце девятнадцатого века правительство объявило их родные языки и потлачи[6] вне закона. Зато теперь с дискриминацией покончено.

      – Ну, –

4

Продолжение молитвы Пресвятой Деве.

5

Фраза, которой осенью 1871 года нью-йоркский корреспондент Генри Мортон Стенли приветствовал знаменитого миссионера и исследователя Дэвида Ливингстона (в январе 1866 года Ливингстон отправился на поиски истоков Нила и пропал).

6

Праздник, демонстрация зажиточности видным членом племени североамериканских индейцев. Ритуальное раздаривание ценного имущества в какой-либо значимый день (свадьба, похороны и проч.).