Дорога к Марсу. Александр Громов

к флагу первым? – пожал плечами Гивенс. – Согласен.

      – Жан-Пьер? Имей в виду, твой «орган» полетит за борт.

      – Сыграю на нем напоследок и орошу скупыми мужскими слезами. Согласен.

      – Бруно?

      – Надо пробовать. Согласен. Мои кастрюли тоже полетят за борт?

      – Можешь сочинить им эпитафию. Андрей?

      – Ты еще спрашиваешь! Согласен. Начинаем инвентаризацию?

      – Я хочу, чтобы каждый понял, с чем он сейчас согласился, – медленно проговорил Аникеев. – Мы не можем тронуть ни грамма аргона, метана и окислителя. То же самое касается бортовых батарей, солнечных панелей, СЖО и, конечно, спускаемого модуля. Вряд ли нам удастся существенно облегчить корабль путем снятия с него второстепенной аппаратуры и конструктивных элементов… и вряд ли это разумно. Далее – крайне нежелательно трогать запасы кислорода и воды, но, возможно, нам придется пойти на это. С пищей несколько проще: по моим грубым прикидкам, мы можем сэкономить до полутонны, не слишком отощав при этом. Можем выкинуть и побольше, но это уже рискованно. Андрей, вся провизия – на тебе. Ты решишь, от чего можно избавиться и не подохнуть. Всем остальным – аналогичная задача, каждому в своей епархии. Начнем, конечно, с личных вещей. Лимит в три килограмма считаю более чем достаточным. Есть возражения?.. Далее – аппаратура для научных экспериментов…

      – Земля нас простит, – повторил Булл слова Пряхиной.

      – Кто-то простит, а кто-то несколько лет жизни вбухал в эту аппаратуру, – отчеканил командир. – Причем лучших лет. Значит, так. Есть эксперименты, которые должны были начаться сразу после расконсервации «Ареса». Пусть каждый просмотрит свою программу. Если есть – а они должны быть – эксперименты, с которыми мы уже безвозвратно опоздали, то аппаратуру и расходные материалы для них – за борт. Остальное везем с собой – и работаем. По плану, насколько это возможно. На что Земле рекорд без научных результатов? Он только Пряхиной нужен…

      «Он много кому нужен», – подумал Аникеев, но предпочел не развивать эту тему.

      – О-ля-ля, – весело сказал Жобан. – Пойдем искать ненужное?

      – Разойтись по отсекам, поскрести по сусекам… – хохотнул Карташов.

      – Сусек?.. – заинтересовался француз. – Что есть «сусек»?

      – Ларь для зерна. Не путать с Суссексом и сусликом.

      – С миру по нитке – кобыле легче, – подытожил Бруно.

      Сигнал пожарной тревоги ударил по ушам внезапно, как выстрел из-за угла. Отъявленно мерзкий прерывистый вой наполнил «Арес».

      – Задымление в аппаратном! – возопил Пичеррили, мельком взглянув на индикацию, и бросился к выходу из рубки.

      Вернее сказать, бросил себя. Когда тело весит раз в сто меньше, чем ему полагается, бег исключен. Возможны лишь акробатические прыжки с отталкиванием от всего, за что удалось зацепиться руками.

      Бруно опередил остальных лишь на секунду. Еще на «бегу» он учуял дым. Странный это был дым. Не то чтобы незнакомый – напротив, очень даже знакомый, – но более чем странный в