Дорога к Марсу. Александр Громов

восприятии» чисто. Аникеев оглядел экипаж, но по лицам ничего не определишь. Если кто из них… Что там Булл говорил насчет лишних членов экипажа?

      – Второй вопрос: кто ее зажег? – подал голос Жан-Пьер. – Не сама же она загорелась. А мы были вместе…

      – Да что здесь творится! – взорвался Булл. – На дискотеке, говоришь? У меня чувство: дискотека здесь и сейчас! Помады, благовония, огни мигают, музыка соответствующая! Кто-нибудь отключит пожарную тревогу? От воя зубы ломит.

      – Отставить!

      Булл заткнулся и исподлобья посмотрел на капитана.

      – Эдвард, займись сигнализацией. У кого-нибудь есть мысли по этому поводу?

      – Допустим, она могла загореться и сама, – предположил Бруно. – Некоторые элементы сильно нагреваются… Может, этого достаточно?

      – Но это не объясняет, откуда она здесь появилась.

      – Экипаж Тулина? – высказался Карташов.

      – Зачем?!

      – Шуточка со смыслом? – Бруно пальцами изобразил кавычки. – Мол, расслабьтесь и смотрите марсианские сны?

      – По-твоему, они совсем из ума выжили?

      Бруно пожал плечами.

      – Там Миллер, а у немцев плохо с чувством юмора.

      – Вот именно. Миллер не способен даже на самые глупые розыгрыши.

      – Все равно, – не сдавался Бруно. – Это единственное разумное объяснение, которое я вижу.

      – Доложи в ЦУП, – хмуро сказал Булл. – Пусть они выяснят насчет шутников. А нам есть чем заняться… Как ты сказал, Андрей? Поскрести по сусекам?

      – Точно! – воскликнул Жобан. – Ларь для зерна! Салат!

* * *

      Это был Фобос.

      Яна узнала его: диковинный старый мир в багряном свете огромной планеты. Держась за руки, они стояли на краю обрыва – двое в нелепых скафандрах – и смотрели на пейзаж внизу. На таинственные башни, острыми шпилями вонзившиеся в мертвое небо. Играла музыка, и Яна ничуть не удивилась, когда поняла: башни поют. Ветер, которого нет и быть не может, насвистывал простенькую сентиментальную мелодию. И неожиданно Андрей запел:

      – Марса шарик оранжевый… Я люблю тебя очень…

      – Так кого ты любишь, Карташов? Меня или этот оранжевый шарик?

      Он не ответил.

      – Эх, Карташов, Карташов… – Яна покачала головой.

      – Видишь, – сказал Андрей. – Мы добрались. И все оказалось так… Когда-то здесь был рай. И снова будет.

      – Что ж, – Яна усмехнулась. – Я рада за тебя. Честно.

      – У меня есть для тебя подарок.

      Он что-то вложил ей в руку.

      – Яблоко? – спросила Яна. Поскольку понимала: на развалинах рая нет более уместного дара. Рай потерянный, рай обретенный, рай, который предстоит возродить. И на Марсе будут яблони цвести?

      Она опустила взгляд. На широкой перчатке скафандра лежал оранжевый плод с толстой блестящей кожурой. Смешно, неужели Андрей забыл, что у нее аллергия на цитрусовые? Апельсин… Апель-син? Китайское яблоко?

      Яна изумленно посмотрела на Андрея. Он двумя руками взялся за тяжелый шлем и снял его. Свет Красной планеты окрасил лицо багровым.