Теллурия. Владимир Сорокин

князю:

      – В четырнадцатом году Россия не выдержала удара немецкой военной машины. Ну при чем здесь ваши жиды?

      Князь отхлебнул из фляжки:

      – С полем… А при том, что вот вам, батенька, народная загадка из совдеповской эры: за столом сидят шесть комиссаров. Спрашивается: кто под столом? Ответ: двенадцать колен Израилевых. Видали списки комиссаров? Девяносто процентов – жиды. Руководители ЧК, ОГПУ, НКВД – кто?

      – Жиды, – кивнул граф, отхлебывая из фляжки. – Ну и что? Да, взялись за грязную работу. Нервы были, стало быть, покрепче, чем у русских. И предрассудков поменьше.

      – Грязна работа, сиречь душегубство!

      – Да, душегубство… – Граф задумчиво глянул в высокое осеннее небо. – А как без него? Гекатомбы необходимы. Перенаселение. Всем хорошей жизни хочется.

      – Большевики изнасиловали упавшую навзничь Россию индустриализацией. – Князь потянулся за фляжкой. – И она умерла. Сталинские троглодиты семьдесят лет плясали свои буги-вуги на ее прекрасном трупе.

      – Они хотя бы нищих накормили. Сколько их при царях побиралось по России-матушке? – усмехнулся граф.

      – Вы все ерничаете… – махнул князь рукой. – Накормили! А сперва расстреляли.

      – Нет, князь, сперва все-таки накормили.

      Они вдруг замолчали, глядя, как два егеря принялись проворно свежевать лося. Запахло потрохом. Подбежал Тришка с шампурами.

      – Только не печень! – распоряжался князь.

      – Сердечко, ваше сиятельство?

      – И филейчика.

      – Слушаюсь.

      Над поляной пролетели утка и селезень.

      Граф отхлебнул из фляжки, посмотрел на полуприкрывшийся глаз лося, задумчиво произнес:

      – В каждом глазе – бег оленя, в каждом взоре – лет копья…

      – Что? – переспросил князь.

      – Так, вспомнилось… Ежели говорить серьезно, у меня претензий больше не к немцам и жидам, а к русским. Нет на свете народа, более равнодушного к своей жизни. Ежели это национальная черта – такой народ сочувствия не заслуживает.

      – Как говорил Сталин: другого народа у меня нет.

      – Надо, надо было вовремя подзаселить Россию немчурой. Большевики не догадались. Екатерина начала это, да некому закончить было…

      – Россия существовала для того…

      – …чтобы преподать миру великий урок. Читали. Преподала. Такой, что волосы встанут дыбом.

      – Вечная ей память, – отхлебнул коньяку князь. – Зато сейчас все хорошо.

      – С чем?

      – С образом России. Да и вообще – хорошо! Во всяком случае, нашим государством я доволен.

      – Ну… – Граф с улыбкой огляделся по сторонам. – Рязанское царство, конечно, поприличней Уральской Республики.

      – Эва, с кем сравнить изволили! С “Дуркой”! Мы, граф досточтимый, после воцарения нашего Андрюшеньки будем поприличнее в плане экономики и культуры не токмо тверских-калужских, но и вашей Московии.

      – Мою Московию, князь, нынче только мертвый не пинает. А раньше-то как к нам за ярлыками приползали…

      –