Виноваты звезды. Джон Грин

ответила я.

      – Здоровье ничего?

      – Да все по-прежнему.

      – Фаланксифор! – восторженно вскричала она, улыбаясь. – Теперь ты сможешь жить вечно!

      – Ну, не вечно, – заметила я.

      – Но в целом что еще нового?

      Мне захотелось сказать, что я тоже встречаюсь с мальчиком, по крайней мере смотрела с ним фильм, и утереть Кейтлин нос фактом, что такая растрепанная, неуклюжая и чахлая особа, как я, способна, пусть и ненадолго, завоевать привязанность мальчишки. Но хвастаться мне было особо нечем, поэтому я просто пожала плечами.

      – А это что такое, скажи на милость? – спросила Кейтлин, показывая на книжку.

      – А, научная фантастика. Я немного увлеклась. Это книжная серия.

      – Я в шоке. Ну что, пошли по магазинам?

      Мы отправились в обувной. Кейтлин принялась выбирать для меня балетки с открытым мыском, повторяя: «Тебе они пойдут». Я вспомнила, что сама Кейтлин никогда не носит босоножки, потому что ненавидит свои ступни, считая вторые пальцы на ногах слишком длинными. Можно подумать, второй палец ноги – это окно в душу или еще что-нибудь важное. Поэтому, когда я выбрала ей босоножки, прекрасно подходившие к загорелой коже, она замялась: «Да, но…» – в том смысле, что «в них же все увидят мои ужасные вторые пальцы». Я сказала:

      – Кейтлин, ты единственная из моих знакомых страдаешь дисморфией пальцев ног.

      – Это как? – спросила Кейтлин.

      – Ну когда ты смотришь в зеркало, ты видишь там не то, что на самом деле.

      – А-а, – протянула она. – А такие тебе нравятся? – Она сняла с полки красивые, но неброские «Мэри Джейнс», и я кивнула. Она нашла свой размер, надела и принялась расхаживать по проходу, глядя на свои ноги в наклонные зеркала у пола. Затем Кейтлин схватила вызывающие туфли с ремешками.

      – Неужели в них можно ходить? Умереть можно! – воскликнула она, но тут же осеклась и посмотрела на меня виновато, словно говорить о смерти в присутствии умирающего – преступление.

      – Примерь, – предложила Кейтлин, стараясь сгладить неловкость.

      – Лучше смерть, – отказалась я.

      В конце концов я взяла пару шлепанцев, чтобы хоть что-то купить, и сидела теперь на скамейке напротив полок с обувью, глядя, как Кейтлин бегает по проходам, выбирая туфли с сосредоточенностью шахматиста. Мне захотелось достать «Полуночные рассветы» и почитать, но я понимала, что это невежливо, поэтому я смотрела на Кейтлин. Она то и дело возвращалась ко мне, сжимая добычу с закрытыми мысками, и спрашивала: «Эти?» – а я пыталась сказать что-нибудь умное о данной модели. В конце концов она купила три пары, я заплатила за свои шлепанцы, и она предложила:

      – Ну что, в «Антрополоджи»?

      – Я, наверное, поеду домой, – отказалась я. – Что-то я устала.

      – Да-да, конечно. Надо нам чаще встречаться, дорогая. – Она взяла меня за плечи, расцеловала в обе щеки и зашагала прочь, покачивая узкими бедрами.

      Но домой я не поехала. Я просила маму забрать меня в шесть, и пока она, по моим