Плен. Анна Немзер

их не видел, но только все пошли по домам с пустыми руками, а маленький Арчил, пыхтя, притащил три бюстика с собой – похвастаться – смотри, Воля, рожа какая, а? Смотри, глаза нет! А этот какой урод, гляди!!

      – Заткнись!! – заорал Волик, понимая, что они погибли все. – Ты сам урод!! Нельзя! Нельзя!! – Маленький выпятил губу и приготовился реветь. – Г…г…говорить слово «рожа» нельзя!! – выдохнул и сам чуть не заревел – даром что старший брат, глава семьи и здоровый парень. А что делать-то?

      Мама не плакала, мама окаменела. Это был конец.

      – Давай в сундук засунем? – тихо предлагал Волик.

      – Увидят, – монотонно отвечала мама. – С обыском придут и увидят.

      – Давай на помойку?

      – Там сумасшедший Гия шарится каждую ночь.

      – Давай закопаем?

      – Собаки разроют.

      И тогда Волик принял свое первое страшное решение.

      – Давай ступу! – велел он.

      До рассвета они толкли бюстики в провизорской ступке – по очереди, потому что очень уставали. А утром разбудили маленького и пошли в паспортный стол менять мальчикам фамилию.

      – Мама! – спросил ночью Волик – оставалось дотолочь совсем немного, и мама села покурить. – За что папа сидит?

      – Его спросили: вы что – родственники? А он ответил: нет, однофамильцы. Те Джугашвили – из Диди-Лило, они семья побогаче, а мы… Эх, чего там вспоминать… Ты не голодный, кстати?

      И когда он куда-то вниз стал валиться, она его, уже довольно здорового, хоть и тощего, поймала и усадила на пол. Еды, конечно, не было никакой, и она достала огромный гранат и с силой выдавила из него полстакана сока; потом долила спиртом из мензурки и заставила выпить до капельки. Впервые за долгое время он ощутил блаженство сытости и уюта. Есть не хотелось совсем! Только спать – немножко.

      В паспортном столе на них уставились с подозрением, но тетка Гурия железной рукой навела порядок – видимо, шепнула что надо про репрессированного отца, про фиктивный брак, то-се. Паспортистка пожала плечами и начала строчить. Потом вдруг подняла голову – красивая такая девка, немногим старше него, Ника, что ли? как она ему потом снилась… – и сказала:

      – А что это вашего старшего мальчика так странно зовут?

      – Я очень люблю Моцарта, – бесстрастно молвила мама. – Молодая была, вот и назвала по имени композитора.

      Волик молчал – имя ему вообще-то выбирал папа. Тетка Гурия стала покрываться красными пятнами.

      – Странное имя, – не унималась красавица Ника. – Знаете, что могу предложить? Есть такой металл – вольфрам… основа тугоплавких металлов в металлургии… И слово красивое, и ему подходит – вы же его Воликом зовете?

      – Вы предлагаете его переименовать? – спросила мама.

      Тетка Гурия дернула маму за кофту.

      – Ты как? – спросила мама.

      Мальчик светло улыбался. Ему было плевать.

      Он еще с ночи продолжал ощущать терпкий вкус, вечером этого дня он, так же улыбаясь, сказал Нике