Ружья и голод. Книга первая. Храмовник. Валерий Валерьевич Орловский

и выражали крайнее любопытство.

      – Ты, – обратился к нему Белфард. – Любитель строчить жалобы. Отныне ты поступаешь под мое командование и будешь выполнять мои приказы.

      – Я здесь по воле Храмового Совета и выполняю его приказы, – огрызнулся Моран.

      – Скажи, капеллан, что Свод говорит об этой ситуации? – обратился к Калавию Белфард. – Должен ли инквизиторий подчиняться моим указаниям.

      – Он должен подчиняться приказам любого из нас, поскольку все присутствующие выше него по званию или опыту. А еще потому что у него на губах молоко не обсохло, – с презрением сказал Калавий. – Отвечая конкретно на твой вопрос – да, он обязан подчиняться любому твоему приказу. Ты трибун, и Храмовый Совет не имеет над тобой власти.

      Свои слова он подкрепил рукой, которая опустилась на рукоять меча для большей убедительности.

      – Ты слышал, Моран? – издевательски произнес Белфард. – Если ты хочешь выполнять волю Храмового Совета, оставайся в замке и дальше им прислуживай. Я повторяю, будешь ли ты выполнять мои приказы или я сию секунду обвиню тебя в ереси и отправлю на костер?!

      – Буду, – пробубнил Моран.

      – Буду, что, инквизиторий? – нажал трибун.

      – Я буду выполнять твои приказы, трибун, – громко и раздраженно ответил Моран.

      – Вот и славненько! Всегда приятно поутру намылить кому-то шею. Это бодрит лучше горячего черного кофе, не правда ли? – сказал Белфард, потрепал Морана по плечу.

      Бомо и Хобл прыснули от смеха.

      – Если наш трибун закончил свои каламбуры, можем ли мы отправляться в путь? – прошипел Калавий.

      – Разумеется, капеллан, разумеется, – с улыбкой ответил Белфард.

      Когда ворота Обители с лязгом закрылись за их спинами, новоиспеченный трибун еще раз взглянул на крепость и ее высокие башни. Его посетила мысль, что если он когда-то сюда еще вернется, то будет уже совсем другим человеком.

      Глава 7. Иные

      Бомо рысью вел своего гнедого коня впереди. Он был шатеном, среднего роста и крепкого телосложения. Кудрявые волосы пробивались у него из-под шлема. Следом ехал док Хобл на мышастой кобыле. Он имел карикатурную для врача внешность – длинный острый подбородок, продолговатое тело, круглые очки на крючковатом носу и пытливый взгляд. Следом за ним ехал Белфард на Золотце и Моран на пегом скакуне. Замыкал колонну капеллан Калавий на вороной лошади.

      Они пересекали внешнее крепостное кольцо Обители. Дождь закончился, и на смену ему пришло палящее полуденное солнце. В паре километров слева от них, в пределах кольца, виднелся шпиль башни – Храм Матери. Справа, под глубоким скальным обрывом, несла свои неспокойные глубокие воды река Кордия. При виде башни на Белфарда опять начали накатывать тоска и тревога. Он отвернулся и постарался отогнать их от своего сердца.

      Претории-стражники, завидев их издалека, сняли засов и открыли ворота. Когда путники проезжали мимо них, те с почтением кивнули.

      Калавий притормозил своего коня и достал карту. Белфард подъехал