Борджиа. Клабунд

глаза.

      – Что, ― взвизгнул он, ― ты хочешь быть кардиналом? ― Под столом его живот затрясся в беззвучном смехе. Но все же казалось, как будто он боялся выпустить этот смех из-под стола, так как перед ним стоял, словно изваянный из бронзы, с каменным злым выражением на красивом лице, Родриго Борджиа, Борджиа, как воплощение мужской силы, желания и воли.

      – Чернь должна почувствовать железную руку, ― произнес Родриго Борджиа. ― Тот, кто отступил однажды, уже проиграл. Тот же, кто может ударить кулаком по лицу, всегда выигрывает.

      Папу одолевали сомнения о юридической стороне дела, он хотел бы справиться в Комментариях, Римских Декреталиях и других документах, будет ли кровное родство…

      Родриго ударил маленьким, изящным, но твердым, как камень, кулаком по столу, так что резное деревянное распятие высоко подпрыгнуло вверх.

      – Только кровное родство, дядя, оправдывает и это, и все остальное. Родство по крови ― это самая святая связь, которой человек может быть привязан. Разве не одна кровь течет в твоих и моих жилах, Альфонсо Борджиа? Послушай, как она шумит…

      И он разорвал свою мокрую рубашку и прижал к своей груди голову старика, чтобы тот услышал, как там в глубине бьется сердце, сердце Борджиа.

      IV

      Каликст III созвал Святую Коллегию ⁽⁶⁾. Кардиналы Еструтевиль, Капраника, Виссарион пытались возражать против назначения Родриго кардиналом.

      Но из этого ничего не вышло. Каликст III подкупил остальных прибыльными приходами и аббатствами.

      Едва Родриго Борджиа очутился в Коллегии, он начал манипулировать слабым и болезненным дядей и всеми слабыми членами Коллегии. Прежде всего, он настоял на том, чтобы еще двое Борджиа получили высокие должности в Церкви: Дон Луис Борджиа стал епископом Сеговии и Леи; Педро Борджиа был назначен префектом города Рима, отчего тотчас же пошатнулось положение Орсини ⁽⁷⁾ и Колонна ⁽⁸⁾.

      Мужчины и женщины трепетали в присутствии Родриго, и ходили слухи, что даже святые на картинах Ватикана опускали глаза, когда он, смеясь, подходил к ним и осенял их крестом.

      Он служил свою первую мессу, еще не совсем разобравшись в церковных обычаях. Но там, где ему недоставало латинских слов, вместо них он вставлял: «Борджиа! Борджиа!» Он разламывал облатку слишком рано и даже иногда неосторожно ронял ее кусок. В течение всей своей жизни он всегда очень неохотно служил мессу и небрежно обращался с облаткой. И всегда что-нибудь было не так в его службе: то не было свечей, то певцов, то балдахина, а иногда и его самого не было на месте.

      – Послушай, дядя, ― обратился Родриго к Каликсту, ― это действительно мудро с твоей стороны поддержать Крестовый поход против турок, которые, впрочем, не сделали нам ничего плохого, потому что этим ты завоюешь себе популярность в христианском мире. Но ты также не должен забывать об укреплении основ династии Борджиа. Ты пожаловал мне приходы Беневент и Террацина. Прекрасно.