Раскрыть ладони. Вероника Иванова

с господского стола, а тогда мне вовсе нечем окажется выполнять заказы: хороший доход дают остатки от праздников Середины Лета и Середины Зимы, но второй случится еще очень нескоро, а первый надо сначала встретить, а потом дождаться, пока гуляния и увеселения закончатся. Во все же остальное время мне достаются на растерзание неудачные опыты учеников чародеев. Благодаря участию дядюшки, конечно же. И, кстати, сейчас мне настоятельно требуется новая порция негодных к употреблению заклинаний, потому что предыдущие запасы счастливо закончились.

      – Вы желали видеть меня?

      Ответный взгляд свидетельствует: скорее предпочел бы забыть о моем существовании. Но с языка слетает все то же медоточивое:

      – Разумеется, иначе не позвал бы.

      Вопросительно приподнимаю бровь.

      Дядюшка откладывает трубку, придвигает шкатулку поближе к себе, неторопливо откидывает крышку и начинает перебирать листки бумаги, хранящиеся в изящной вещице, своими длинными, худощавыми, безупречной формы, но всегда напоминающими мне червяков пальцами.

      Наконец шуршание затихает, и взгляд Трэммина пробегает по строчкам букв на одном из посланий.

      – Мальчик мой, тебе следовало бы умерить свои притязания.

      Непонимающе хмурюсь. Что за странное начало?

      – Милостью божией и Анклава тебе разрешено чародействовать в меру твоих сил и способностей, не так ли?

      Ах, вот о чем речь…

      Зло кусаю губу, а дядюшка продолжает:

      – И кому, как не тебе, понимать, что неумелое вмешательство способно принести огромный вред.

      – Я не вмешивался.

      – А что же ты делал?

      Кивком указываю на исписанный листок:

      – Кадеки постарался?

      Трэммин довольно щурится:

      – Нельзя оставлять в безвестности деяния, которые могут подвигнуть на дальнейшее беспечное…

      – Никакой опасности не было.

      – О том может судить только лекарь, получивший высочайшее дозволение на…

      – Так спросите у него! И если Кадеки посмеет утверждать, что я причинил своим прикосновением вред…

      – Не причинил, – согласился дядюшка. – Но жалоба есть жалоба, к тому же поданная по всей форме.

      Последнее слово заставило меня напрячься. По всей форме – стало быть, для ее удовлетворения также потребуется строжайшее следование правилам. Я-то надеялся, Кадеки угомонится! Ну и сволочь… Все, попадется под руку – пощады не дождется!

      – А поскольку жалоба поступила прямиком в Надзорный совет, сам понимаешь, я не мог ничего сделать.

      Сокрушенно вздыхаешь, да? Мог, сотню раз мог сделать, и очень многое! Только зачем стараться ради ненавидимого племянника?

      – Ваши слова означают, что…

      – Мое заступничество не помогло. Но, слава богам, и провинность не слишком серьезная… Тебе всего лишь нужно будет заплатить извинительную подать.

      Всего лишь… Количество монет, указанное на врученном листке, мало кому показалось бы внушительным, но только не мне. Пять с половиной «орлов». Обычная плата