Охотники за ФАУ. Георгий Тушкан

Дальше. «Капитан Курилко ранен зпт отравлен ОВ[2] тчк Тяжелом состоянии эвакуирован полевой госпиталь 1245».

      – Что? Нашего «Жив Курилка» тоже сбили? ОВ? Ну, знаешь… Ты что-то напутал. Откуда ядовитые газы?

      – Все точно, – раздраженно ответил Сысоев. Он был лишен сентиментальности штатских. На войне, как на войне. Обычно Сысоев со снисходительным презрением кадрового офицера относился к раненым, как к людям, которые в результате собственной неумелости допустили, чтобы их ранило: кроме случаев, когда воины вызывали огонь на себя или когда это было явно неизбежно. Но в данном случае он не осуждал Курилко, так как не понимал, почему Курилко очутился в самолете, где и как применялись ОВ.

      Сысоев разозлился. Будь это на передовой, эта ярость дорого бы стоила противнику, а сейчас? Ну что он может сделать?

      Ничего… И это раздражало. Сысоев еще и еще раз проверил сообщение по кодовой таблице. Речь шла именно о Курилко и об ОВ, отравляющем веществе, ядовитом газе.

      – Значит, фашисты все-таки рискнули применить ОВ! – пробормотал Степцов. Он был совершенно обескуражен. – Это же сверхчерезвычайное происшествие. Почему ж только сейчас сообщают?!

      – Сам не могу понять… «Документы и бумаги Курилко направляем вам мотоциклистом, – читал Сысоев дальше. – Положение наших частей на 5.30…» – Называлось еще пять занятых сел. Они-то и оказались в квадрате И-31. В телеграмме перечислялись новые трофеи, захваченные склады.

      – Скорее же запрашивай об ОВ, – напомнил Степцов. Он попробовал позвонить, но телефон не работал.

      Сысоев вызвал Бекетова и послал с ним закодированную телеграмму на узел связи.

      – Мне пора, – заторопился Степцов. – Иду диктовать машинистке.

      – Подожди сообщать об ОВ. А вдруг ошибка при кодировании.

      Сысоеву было о чем подумать – единственный помощник его, к тому же и талантливый офицер, вышел из строя. И таким неожиданным образом!

      Сообщение о применении ОВ требовало не только самой срочной, но и самой точной проверки.

      Послышалась стрельба.

      – Бекетов! – крикнул Сысоев.

      Автоматчик вошел.

      – В каком месте стреляют?

      – За деревней на ферме, где узел связи.

      – Ну, я побежал. Почти шесть часов. – Степцов ушел. Зазвонил телефон.

      – Десятый слушает!

      – Товарищ десятый, связь восстановлена, – послышался женский голос.

      – Давайте сначала двадцать пятый.

      – Комендант Кулебякин слушает.

      – Сто раз просил без фамилий, есть код, вы – двадцать пятый! Срочно выясните и доложите результаты бомбежки. И что это за автоматная стрельба в нашем расположении?

      – Одна двухсотпятидесятка упала возле дома, отведенного для шестого. Пожар потушили. Шестого дома не оказалось. Ранен часовой. Остальные три бомбы существенного вреда не нанесли. Одна попала в сарай. Одну минутку… одну минутку…

      Сысоев ждал.

      – Мои автоматчики, – докладывал комендант, – привели двух в штатском, третий, докладывают, убит при попытке к бегству.

2

ОВ – отравляющие вещества.