Грани русского символизма: В. Соловьев и Ф. Сологуб. В. А. Мескин

И.Бунина, А.Ремизова, В.Муйжеля и др.

      Можно предположить, что эта реабилитация Средневековья была связана с состоянием сознания, с мировидением европейца в Новейшее время, с его попыткой опереться на мнимую гармонию в далеком прошлом при отсутствии такой опоры в настоящем и в предсказываемом будущем.

      Изящная словесность накануне "нового искусства"

      Прозу 80-х годов XIX века можно рассматривать в связи с сочинениями М.Альбова, П.Боборыкина, Е.Маркова, подражавших И.Тургеневу, И.Гончарову, но можно рассматривать и в связи с другими персоналиями, в этот период творил Л.Толстой, все громче заявлял о себе А.Чехов. Равно и в лирических жанрах: с одной стороны, там имели успех, скажем, Д.Минаев, Л.Трефолев, подражавшие Н.Некрасову, там сказывалось, как сказал в своей истории русской литературы И.Тхоржевский, "«иго» Надсона", но, с другой стороны, были и иные, стихотворцы, свободные. Были, но вряд ли эти иные определяли развитие изящной словесности, в таком случае, вероятно, не получили бы такое широкое распространение разговоры о кризисе, не возникла бы идея создания новой эстетической платформы[52].

      Кризис – это почти всегда утрата парадигм, но за утратами обязательно следуют попытки творческих личностей отыскать парадигмы новые. "Потерявшие всякую ориентировку люди, – пишет А.Пайман, характеризуя порубежную эпоху, – начали на ощупь искать кратчайшие пути к утраченным незыблемым ценностям"[53]. Этот поиск "на ощупь" давал противоречивые, подчас обратные ожидаемым, результаты. В символистском искусстве, особенно в пору становления его эстетики, высокое соперничает с низким, победительные мотивы перемежаются с мотивами пораженческими, декадентскими.

      В дебюте русского символизма отход от присущей классике духовности проявился, в частности, в художественных играх "по ту сторону добра". Д.Мережковский, объяснявший в упомянутых лекциях "причины упадка" и критиковавший декадентские явления, не без вызова демонстрировал эти самые явления в собственных поэтических строфах[54]. В его "Новых стихотворениях" (1891 – 1895) немало пафосных и манерных строчек такого, например, содержания:

      Мы для новой красоты

      Нарушаем все законы,

      Преступаем все черты.

("Дети ночи ")

      Люблю я смрад земных утех,

      Когда в устах к Тебе моленья, —

      Люблю я зло, люблю я грех.

      Люблю я дерзость преступленья.

("De profundis")

      Жизнь люби, – выше нет на земле ничего.

      Смей желать. Если хочешь – иди, согреши,

      Но да будет бесстрашен, как подвиг, твой

      Грех.

("Смех")[55]

      Начинающий поэт В.Брюсов эпатирует читателя, воспевая "бледные ноги", призывая его изживать сочувствие к ближнему, в его "Юношеских стихотворениях" и в "Стихах о любви" есть много строк, созвучных приведенным выше:

      То брат Ормузд, обнявший Аримана!

("Ученый", 1894)

52

Примечательно, что западноевропейская словесность этого периода тоже не представляется более яркой, чем в предшествовавшие десятилетия. Именитые литераторы в европейской прозе тех лет – Э.Золя, Ги де Мопассан, А.Хольц, как видится, не превзошли в мастерстве своих предшественников и следуют за О. де Бальзаком, В.Гюго, Э.Гофманом. В привлекательной для русского читателя французской поэзии 70-х годов XIX века, как полтора десятилетия спустя в русской, нехитрые обличительные стихи соседствовали с изысканной лирикой парнасцев, пропагандировавших принцип "искусство для искусства", и стихами "проклятых" (Т.Готье, Т.де Банвиль, Л.Дьеркс, К.Мендес и более молодые А.Рембо, П.Верлен, С.Малларме, А.Франс). Всегдашнее явное и неявное тождество литературных процессов в России и на Западе, в частности процессов третьей трети XIX века, отмечено давно. Во многом из этого тождества исходили известные литераторы, задумавшие в начале второго десятилетия написать историю отечественной литературы порубежной эпохи (Русская литература XX века. 1890 – 1910 / Под ред. С.А.Венгерова. М., 2004).

53

Пайман А. История русского символизма. М., 2002. С. 10.

54

Надо сказать, разные группы литераторов в разные годы на рубеже веков называли "декадентством" разные явления. Сам Д.Мережковский мог так определять массовое искусство, говоря его словами, "потворствующее вкусам толпы".

55

Подобные противоречия обнаруживаются и в зарубежной словесности. Поэтическая практика символистов-французов не всегда соответствовала манифестируемым обещаниям связать творчество с "идеальным началом". В отношении процитированных и подобных стихов Д.Мережковского следует сделать оговорку. Поэт оправдывал подобную игру необходимостью решения выходящей за границы эстетики жизненной задачи. Ее решение он намеревался осуществить совместно с другими творческими личностями. У Д.Мережковского было свое понимание действия "закона отрицания отрицаний" в искусстве, в истории, свои надежды на (как ему казалось) грядущую "новую красоту". Однако нельзя сказать, что его понимание, его надежды разделяли многие формально близкие ему художники.