Самобытный феномен русской средневековой философии. О. В. Козлова

сфера недостигнутого или понимаемого полифонически, требующего корректировки, уточнения в ходе научных дискуссий. Это имеет прямое отношение и к средневековой отечественной мысли.

      В данной работе автор проводит мысль о том, что прошлое культуры не означает ее исчезнутости, отсутствия как переставшей иметь место, быть, существовать культуры, а наоборот. Каждый этап, имевший место в процессе развития культуры отечественной мысли (в том числе и философской), продолжает присутствовать в нашем бытии. И если о прошлом в целом можно сказать словами А.Ф. Лосева, что оно «лишилось только возможности быть в настоящем» [161, с. 466], то о мысли, выраженной в слове, тексте, можно в определенной степени говорить как о бытийствующей и сегодня. Другое дело, что мы забыли о ней, как о вчерашней трапезе, не понимаем ее или, наоборот, включили в свое самосознание как сегодняшнюю самобытийность, не задумываясь о ее происхождении. Следовательно, через отражение в средневековой отечественной мысли общественного бытия прошлого мы включаем его в настоящее бытие.

      Исследователь любого аспекта русской средневековой культуры сталкивается с известной трудностью, связанной с такой особенностью древнерусского языка, как нетерминологичность, некатегориальность. Это приводит к сложности перевода, к сложности перекодирования средневекового содержания понятий и символов на язык и символы современной культуры.

      Человек, пытаясь проникнуть в сущность социофеноменов, наделяет их субъективным значением и смыслом, направляя и себя, и данный феномен во вне себя по отношению к другим членам социокультурного образования. Поэтому даже вследствие разного прочтения данного смысла он постоянно меняется. Единство людей как общество возможно лишь при соединении путем знакопонимания. Для этого общественный человек и создает знаки как общеупотребительные смыслы.

      А.Ф. Лосев писал: «Факты в истории должны быть так или иначе фактами сознания. В истории мы оперируем не фактами как таковыми, но той или иной структурой, даваемой при помощи того или иного понимания» [161, с. 147]. То же можно сказать и о культуре, о любом культурном факте, как о смыслах притч К. Туровского, «Моления» Даниила Заточника. Наша задача — стремиться к наиболее адекватному их осмыслению (в этом смысл научного исследования), но в силу особенностей объекта социального познания поливариативность в данной сфере исследования не только возможна, но и необходима. Если учитывать тот факт, что для средневекового мышления характерно символическое восприятие и сознание мира, то «многочтение» средневековых текстов, в которых даже толкования (например, у Кирилла Туровского) символичны, последующими поколениями закономерно. Эта закономерность познания социально-культурного процесса отмечалась уже И.Н. Данилевским, который писал: «Для средневекового человека <...> окружающий мир представляется насыщенным символами, раскрывающими сущность явлений. Эти символы воплощались в любом произведении рук человеческих — от