Девятный Спас. Анатолий Брусникин

Ну, а когда лиходей, отшвырнув бесполезную железяку, вновь догонять кинулся, тут уж поздно было. Кони, родимые, наконец на разгон пошли. Им на четырех ногах ловчей, чем разбойнику на двух, по скользкому.

      Лешка толкнул локтем друга.

      – Уходим! Уходим!

      Сзади из темноты донеслось:

      – Яха, коней из колымаги выпрягай! Быстрей, мать твою, быстрей!

      Догонять будут. Илья вырвал кнут, оставив товарищу вожжи. Принялся нахлестывать сам.

      Телегу кидало по мокрой, заросшей травами дороге, из стороны в сторону.

      – Не туда едем! – крикнул вдруг Илья. – Надо было к деревне, а ты назад к мельне повернул!

      Алешка огрызнулся:

      – Сам бы поворачивал. До того ль было?

      Ильша оборотился к охающей женщине.

      – Боярыня, или как тебя, вылезать надо, в лесу прятаться! Верхие, они нас живо догонят.

      Но та была совсем без ума, ничего не слышала, не понимала. Только вскрикивала при каждом толчке.

      Делать нечего, Илья ее непочтительно тряхнул за плечо.

      – Ты кто будешь? Откуда?

      Она захлопала глазами, будто только что проснулась.

      – Княгиня Милославская. Из Сагдеева.

      – Это за рекой которое?

      Мальчики переглянулись.

      – До плотины доскачем, там повозку бросим, пеши перебежим, – сказал Илья. – Дальше, тово-етова, лесом. Верст пять, думаю, будет.

      Лешка напомнил:

      – А Бабинька?

      – Лучше она, чем те…

      По Алешкиному, это еще поглядеть, где оно лучше – в волчьих зубах, иль у черта в когтях, но спорить было нечего. Как выйдет, так и выйдет.

      Прежде реки бы не догнали.

      – Скачут! – схватил за руку Илья.

      Сквозь лязг и скрип телеги, сквозь лошадиный храп сзади донесся заполошный топот копыт.

      – Наддай, родимые!

      Вот уж и деревья расступились, и вода шумит, но ясно, что перебежать на ту сторону, да с квелой бабой, да с люлькой не получится. Как раз посреди реки застигнут.

      – Что делать?! – бросил вожжи Алешка.

      – Держись крепче. И ты, боярыня. – Илья взял поводья сам, погнал телегу вперед, где над проломом торчали щелястые доски.

      – А-а-а-а! – завопил попович, размашисто крестясь от лба до пупа.

* * *

      Было б истинное чудо Господне, вроде прохождения евреев сквозь Черное море, если бы тяжелая телега перенеслась на ту сторону по шаткому, дырявому настилу. Илейка был уверен, что неповоротливые кони беспременно оступятся, но кони-то как раз не подвели – вынеслись, милые, по досочкам, будто по проезжему тракту.

      «Спаслися!» – промелькнуло в голове у возницы. Ох, преждевременно.

      Лошади проскочили, передние колеса тоже сподобились, а вот задние… Сорвались с досок в пролом. Затрещало дерево, разверзлась дыра. Повозку накренило, тяжелый груз потащил назад всю упряжку. Тщетно ржали и упирались копытами кони. И животных, и телегу, и сидевших в ней людей утянуло в прореху, где шипел и бурлил поток, изливаясь из пруда в реку.

      Лопнули канаты, посыпались бочонки. Стукались об ось, оставшуюся от мельничного колеса, и все легли за верхний