Ричард де Амальфи. Гай Юлий Орловский

вот проклятый сосед то лес тайком рубит, то уток бьет на его лугу, то пошлину с купцов незаконно взял…

      Зигфрид прислушивался с некоторой ревностью, все-таки мы с ним единственные настоящие рыцари, а Гунтер… не совсем, но разговариваю больше с Гунтером, вмешался:

      – А что с местным населением?

      – Простым людям приходилось на время войны прятаться, – объяснил Гунтер, – а потом отстраиваться снова. Только замок Тудоров никто и никогда не мог захватить! Мы его сегодня увидим, ваша милость.

      Я спросил заинтересованно:

      – Почему не могли захватить?

      – Говорят, такая судьба. Тудорам дарована неуязвимость… в своем замке. Здесь проходили армии не только императора Карла, Иммануила Третьего или Рогнара Дикого, но и те, древние, которых уже забыли! Но замок всегда оставался за Тудорами!

      Я подумал, что-то не состыковывается, поинтересовался:

      – Замок Тудора, как понимаю, не заброшенная деревушка… Его должны были обязательно захватить, если построить осаду грамотно. В замке хорошо отбиваться от разбойников, годится и для обороны от такого же барона, но против армии…

      Гунтер хмыкнул, сказал странным голосом:

      – Поговаривают, что не только войска, даже нечисть обходит земли Тудоров стороной. Как будто им кто-то сказал, вот по эту сторону луга грабить можно, а по эту – нельзя!..

      – Нечисть? – спросил я.

      – Да, ваша милость.

      Я смолчал. Нечисть я отношу к широкой популяции животных, которым приказать невозможно. Есть, правда, и разумные, какой-то мутационный вывих, но эти твари, к счастью, индивидуалисты, в стаи не сбиваются. Трудно представить, что ими можно хоть в чем-то руководить.

      – Может быть, – предположил я, – в том замке святой? И своей святостью сумел оградить…

      Осекся, лицо Гунтера слишком ясно выражало, что он думает о святости Тудора.

      Он начал рассказывать их историю, но я уже не слушал.

      С полчаса кони шли резво, некоторое время ничего не попадалось, кроме беспрестанно выпрыгивающих из-под копыт зайцев и взлетающих птиц, – богатая здесь земля, затем впереди послышались крики, лучники рассыпались, как вспугнутые воробьи.

      Мы пришпорили коней, Гунтер выхватил меч, со стороны лучников свистнули первые стрелы. В густой траве раздался скрежещущий звук, вихрем взлетели комья земли, словно в почву с огромной скоростью зарывалась газонокосилка.

      – Близко не подходить! – прокричал Гунтер.

      С высоты седла я видел нечто бледно-зеленое, что быстро уменьшается, остатки травы трепещут, в небо взлетают комья, а стрелы со злым вжиканьем втыкаются в это зеленое.

      Когда я наконец замахнулся для броска, в земле чернела темная нора, лучники подъезжали безбоязненно, но первым у норы оказался Гунтер, сплюнул, спрятал меч.

      – Развелось их… Видать, осенью наводнение будет.

      Лучники снимали тетивы и укладывали люки в чехлы, я спросил Гунтера:

      – Это кто, крот-мутант? Или медведка-переросток?

      – Ламарк, –