Три пятнадцать. Джослин Джексон

месте не сиделось. По пути я вытащила сотовый и увидела две новые эсэмэски от Роджера.

      «Время бритвы Оккама», – говорилось в первой.

      Распашная дверь колыхалась, как крыло, и мое сердце понеслось бешеным галопом. Я села за кухонный стол и уперлась в него локтями. Оккам – идол Роджера. Не представляю, кто еще выбрал бы в идолы монаха-францисканца. Бритва Оккама – принцип, суть которого в том, что нужно искать простейшее объяснение, потому что оно почти всегда правильное.

      Следующее послание гласило: «Если это ребенок твоей мамки, а она была беременна раз, какое тут простейшее объяснение?» Роджер никогда не стал бы расспрашивать меня в стиле Оккама, если бы уже не применил его принцип и не получил то, что считает ответом. Бритву он использует по-своему: объявляет свое объяснение простейшим и настаивает, что Оккам доказывает его правоту.

      Я задумчиво пожевала губу и, когда наконец допетрила, набрала ответ: «Во блин!»

      «Я не прв? – написал Роджер. – Кто ж ты, а?»

      «Близнец? Меня Л. оставила, а другого закопала».

      Ответ пришел через минуту: «Дура, тайный мертвый близнец не простое». А я вполне представляла себе такой вариант: мой близнец умер, Лиза в приступе родильной горячки закопала его во дворе, схватила меня и отправилась бродяжничать, чтобы забыть о маленьком мертвеце. Однако Роджер ничего не слал, а мой вариант был больше в духе сериала «Дни нашей жизни», чем простым. Да еще на каминной полке стоит распечатка моей сонограммы, и в Лизином пузыре я плаваю в гордом одиночестве.

      Надо растормошить Роджера! «ОК, я не близнец. Тогда чо?»

      На следующую эсэмэску Роджеру понадобилось больше минуты.

      «Хочу кое-чо проверить. Отвлеки людей на задн. дворе».

      «Как?»

      «Пусть смотрят на тебя 1 сек».

      «Не могу».

      «Сможешь. Давай. Я спускаюсь».

      Правда ведь спустится! Это же Роджер, неуловимый Роджер. Я вскочила, распахнула дверь черного хода, вытолкнула себя на задний двор и заорала:

      – Эй, вы! Смотрите, смотрите сюда! На меня смотрите!

      Наверное, я здорово изобразила истерику, потому что все впрямь на меня уставились – и шериф Уорфилд, и его помощник Джоэл, и Тайлер, и оба спеца по костям, динозаврьим и человечьим. Что сказать, я понятия не имела, а шериф Уорфилд, как назло, стоял в глубине двора и увидел бы, как Роджер спускается по лестнице. Пришлось орать дальше.

      – Скорее на террасу! Ну!

      – Мози, что-то с Лизой? – спросил Тайлер, выбравшись из кузова.

      Все двинулись за мной, и из люка в полу «скворечника» тотчас свесились ноги Роджера.

      – Мама в порядке, а вот я – нет! Со мной все не так! – еще громче завопила я.

      А ведь это святая правда! Роджер тоже говорит, что простейшее объяснение всегда самое правильное. Перед моим мысленным взором возник одетый в коричневую рясу Оккам с кольцом волос вокруг бритой макушки. Босой и строгий, он спросил меня: «Если те кости – ребенок твоей матери, а она рожала всего раз, то кто ты, черт подери?»

      – Мози, а что с тобой