Путь в Беловодье. Роман Буревой

мягкий, ватный.

      – Ну…

      – Вы, верно, меня не помните. Я бывал у вас в гостях один раз. В том году еще.

      – Не помню, – честно призналась Тина.

      – Данила Иванович Большерук. До воздушной стихии касаюсь, когда сия стихия мне это любезно позволяет.

      Тина кивала, ожидая, когда же Данила Иванович перейдет к главному.

      – Я его нашел, – проговорил Большерук.

      – Что нашли? – не поняла Тина.

      – Романа Вернона.

      Тина так растерялась, что распахнула калитку. На улице стоял человек лет пятидесяти или даже ближе к шестидесяти, в потрепанной куртке, трикотажных штанах и резиновых сапогах до колен. На голове – вязаная шапочка с тощим помпоном. Человек походил на сельского учителя или врача. Кажется, прежде Тина его в самом деле встречала.

      – Где Роман? – спросила она слишком уж громко. – Где он?

      – У меня дома. Лежит.

      – Что с ним? Он болен?

      – Ну, вроде того.

      – Сейчас пальто надену. Я быстро, – пообещала Тина.

      Кинулась в дом. Замерла на пороге. А вдруг ловушка? Нет, все нормально – ожерелье в этот раз даже не дернулось. К тому же имя Большерука она слышала, и не раз. И внешность его вроде как припоминает, особенно окладистую бороду. Тина надела пальто, кинулась к двери. В этот момент будто кто-то ее остановил.

      «Вода», – шепнул голос, похожий на голос Романа.

      Тина вернулась на кухню, схватила бутыль с пустосвятовской водой и выскочила из дома.

      Глава 2

      Возвращение

      Данила Иванович был старым колдуном. Старым – в том смысле, что занимался магией еще в те времена, когда считалось, что подобных сил не существует вовсе. В дни торжества материализма Данила Иванович напрасно демонстрировал профанам наличие в мире колдовской силы, напрасно лез из кожи, доказывая, что с помощью этой силы можно людей спасать. От несчастной судьбы спасать, от болезней и злобы. Особенно от злобы. Самым страшным было не то, что Даниле не верили – в этом случае он мог бы еще что-то доказать, продемонстрировать наглядно дар. Ему просто говорили «нет». Захлопывали дверь, воздвигали стену, поворачивались спиной. Как будто очень сильно боялись. Эти однообразные закостенелые спинные хребты, прикрытые добротными пиджаками, приводили Данилу Ивановича в бешенство. Он называл это «спиннохребетным заговором» и пытался бунтовать. Лекарил без разрешения, вылечивал и даже порой буквально поднимал со смертного одра. Слава его вспыхивала мгновенно подожженной солома. Толпы недужных устремлялись к нему за помощью. Обиженные природой и судьбой, все, кому необходима вера в чудо, ходили по пятам. А следом являлись люди в сером с серыми лицами делать внушение. Данила Иванович покорялся потому как никогда не получалось у него быть дерзким и непокорным до конца. Проходило время, старый колдун вновь начинал куролесить. И вновь, прогремев мгновенно, вынужден бывал прекратить, замолкнуть, исчезнуть. Но эти краткие вспышки ничего не могли изменить и никого – взбудоражить. Данила Иванович как бы не существовал.

      И