Путь в Беловодье. Роман Буревой

акой бес-искуситель обманщик или просто завистник уговорил ее направиться в это обиталище колдунов? Сначала услышала от подруг, потом в газетке прочитала и кинулась собирать сумки.

      И вот ранним утром она стояла на железнодорожной платформе и не знала, куда двинуться. Город был невелик, утопал в зелени и делился на две почти равные части – одну безликую, застроенную многоэтажками и утыканную остриями фабричных труб; вторую – одноэтажную, с оазисами роскошных каменных коттеджей. Особняки выстроились вдоль одной из улиц, тесня деревянные, приходящие в упадок домики. В те дни Тина еще не знала, что каменные дворцы принадлежали колдовской братии и построены были исключительно в тех местах, где прежде падала на землю тень Темной горы, срытой до основания в пору великих строек. Да, Темной горы не стало, а магическая сила каким-то образом сохранилась и питала колдунов. Правда, Тина удивлялась: неужто может у горы даже в закатный час может быть такой длины тень? Ей отвечали, что тень не обычная, а магическая. Впрочем, мистические разговоры, полные тайных смыслов и намеков, Тина вела много позже. А в то утро…

      В то утро Тина, вернее Алевтина Петровна Пузырькина сжимала в руках две авоськи с вещами и шла навстречу судьбе. На колдунью Тина совсем не походила – уж скорее на провинциалку, только-только закончившую школу. Черные и густые волосы были заплетены в косу и связаны бантом, гардероб состоял из самосшитого платья, поношенного плаща и стоптанных босоножек. Но при этом мнения о себе Тина была самого высокого. Мнение других ее пока не интересовало. Периодически она доставала из кармашка обрывок газеты и сверяла адрес.

      Ведьминская улица в тот день напоминала бурную реку с водоворотами, что катилась вниз, под гору, где посреди топкого пустыря, прозванного Утиным полем, поднимались пестрые палатки и раскрашенные фургончики торговцев амулетами, белыми мышами и книжной снедью. Здесь людской поток закручивался спиралью вокруг палаток, вскипая веселыми бурунчиками на островках желтого песка. Песок этот, насыпанный накануне, скрывал наиболее глубокие ямины на Утином поле. Ямы и лужицы поменьше так и остались, и отсвечивающий янтарем песок постепенно темнел и погружался в жирную чавкающую «Уткину» грязь.

      Второй людской поток, не менее бурный, тек от торговых палаток наверх по Ведьминской к особняку Аглаи Всевидящей.

      Новенький молочно-белый «Мерседес», захваченный течением, застрял посреди дороги и теперь надсадно сигналил, как корабль, терпящий бедствие.

      Тина остановилась перед высоченными воротами и осторожно постучала. В воротах отрылось окошечко, и в квадратике появился чей-то глаз и нос картошкой:

      – Чего тебе?

      – Мне бы к госпоже Аглае.

      – Записываем за месяц вперед, – буркнул охранник. – Запись – пять баксов. Наличными. Рубли не принимаем.

      – Погодите, – запротестовала Алевтина. – Я не на прием. Я ассистенткой работать хочу.

      – Ассистентки не треба, – объявил охранник, окошечко захлопнулось.

      У Алевтины задрожали губы. Но она справилась с собой и постучала громче, настойчивее:

      – Хочу поговорить лично.

      – Вали отседова, козявка, – рявкнули из-за ворот, – пока тебя госпожа в курицу не обратила.

      Алевтина кинулась бежать и очнулась только у дверей магистра черной магии Гавриила Черного. У Гавриила охранника не было, и Тина зашла в приемную. Выкрашенные в черный цвет стены, черный сверкающий пол, потолок тоже черный. За полированным столом сидела секретарша, ослепительная платиновая блондинка в белом брючном костюме.

      – Девочка, какие ассистентки, – устало махнула рукой блондинка, едва Тина заговорила. – Тут каждый день минимум три длинноногие приходят, трясут грудями и просятся на работу. Раздеваются по первому требованию и даже без всякого требования и в приемной, и в кабинете.

      – Но у меня колдовской дар, – теряя уверенность с каждой минутой, упавшим голосом поведала Тина.

      – Милая моя, в Темногорске у каждого второго колдовской дар. Главное – вовсе не дар, а Синклит. Понимаешь, Синклит?

      – Не понимаю, – призналась Тина. – Разве мы в Древней Греции?

      – О чем нам еще говорить? – Секретарша поджала губы и отвернулась, давая понять, что разговор закончен.

      Целый день Тина бродила по ухабистым и грязным улицам Темногорска, тычась в высокие ворота и железные двери. Порой охранники бросали на нее любопытные взгляды, порой ее пускали в приемную, но здесь все объяснения и заканчивались.

      Наконец, выйдя из очередного особняка, Тина рухнула на скамейку под огромным кленом и разрыдалась. Но слезы почти сразу высохли, даже плакать не осталось сил. Она достала косметическую салфетку и долго терла разгоряченное лицо.

      Какой-то сильно подвыпивший небритый парень в грязной куртке и мятых брюках плюхнулся рядом.

      – Ну как, детка, плохо в Темногорске жить? – Он подмигнул Тине, будто сказал нечто чрезвычайно смешное.

      – Плохо, – согласилась Тина. – Как и всюду.

      Она хотела встать и уйти, но усталость тянула