Ложь. Петр Краснов

      VII

      Лиза, пока выходил и выстраивался на эстраде хор, объясняла по программе отцу, что сейчас будут петь ораторию, сочиненную Жаровым и положенную на музыку композитором Шведовым:

      – Это – история последних лет России, – торопилась Лиза своими словами рассказать. – Тут, значит, Дон, мобилизация, тревога, война, революция, молитва за павших…

      Чуть слышно, в хоре на губах проиграли тревожный сигнал, и разом, громко, дружно и плавно грянул так хорошо знакомый Акантову Донской казачий гимн:

      Всколыхнулся, взволновался

      Православный Тихий Дон,

      И послушно отозвался

      На призыв Монарха он…

      «Да, да», – кивая в такт пению, думал Акантов. – «Да, так оно и было. По Государеву слову, весь Дон поднялся на защиту Родины. Так и в 1812-м году не поднимались казаки: поголовно встало войско Донское по Государеву приказу. Все казачьи войска выставили много больше, чем то было положено по плану»…

      Акантов слушал дальше: – два Государства, которым сам Господь указал жить в дружбе и мире, поднялись одно против другого и пошли истреблять друг друга… Грянул хор немецкий гимн:

      Deutschland, Deutschland über Alles,

      über Alles in der Welt!…[16]

      И, будто навстречу гордым словам, полились, поплыли, заливая душу восторгом, великие, святые каждому русскому драгоценные, слова:

      Боже царя храни…

      Сильный, Державный,

      Царствуй на славу,

      На славу нам!…

      «Трр-дам… Трр-дам… Тррр-дам», – все ускоряя темп, отстукивают по рельсам красные коробки вагонов воинских поездов. Идут, несутся на войну солдаты… Хор пел:

      Мы смело двинемся вперед!…

      Мы – Русские солдаты!..

      Пошли стрелки Акантова…

      Что это за страшные выкрики в хоре? Почему бодрую песню вдруг сменило погребальное, панихидное пение?.. С правого фланга из задней шеренги кто-то сказал страшным, за душу хватающим, печальным, глубоким, из самого сердца идущим голосом:

      – Прощайте, все друзья!..

      – Прощай, моя Родина!..

      – Прощай, мой дом… И ты, Тихий Дон!..

      Кто это сказал?.. Акантов знает этого широкоплечего, загорелого, с темным румянцем на щеках, человека. Как скорбны его темные глаза, как страшно смотрят они из-под нахмуренных бровей, и сколько в них неизжитой печали и скорби?.. Это Бажанов-Корниловец!.. Корниловец Бажанов!..

      Сколько раз вместе дрались Акантов и Бажанов с большевиками. Скольких своих друзей, соратников схоронили они в глухих степных могилах… И, угадывая мысли Акантова, со страшным горем возглашает Бажанов:

      – Вечный мир и покой пошли, Господи… Всем павшим на поле брани…

      Гудит, густым органом поет под сурдинку хор: «Вечная память!.. Вечная память!..».

      – Всем погибшим от ран и болезней…

      Слезы застилают глаза Акантову. Сквозь нахлынувшие печальные мысли, он слышит, как гремит торжественно хор:

      Слава нам, войску Донскому,

      Слава

16

Германия, Германия над всем, над всем на свете! (нем.).