Осенний призрак. Монс Каллентофт

куда-то в дождь и оседающий во рву туман, другой закрыт.

      «Ты выглядишь удивленным, – думает Форс. – Хотя ты ли это?»

      Я выгляжу удивленным?

      Едва ли.

      Вокруг меня больше нет воды.

      Я больше не вспоминаю тебя, мама, вместо этого я вишу здесь, уставившись на ров, на замок, на незнакомых мне людей.

      Я вижу Хови и слышу его лай, теперь еще более беспокойный. Замечает ли он дырки в моем теле? Я знаю, что их много, но я не чувствую боли, только ветер, проникающий внутрь меня.

      Кто они, эти люди?

      Чего они хотят от меня?

      Или это русские солдаты, о которых рассказывает легенда?

      Я медленно ползу вверх, навстречу жужжащему звуку, поворачиваюсь еще и еще раз, но не испытываю головокружения. И так я поднимаюсь на мост, поддерживаемый парой крепких рук, а потом медленно опускаюсь всем своим окровавленным, окоченевшим телом. Раздается звук, напоминающий шлепок по воде, – и вот я снова лежу на земле.

      Подо мной черный пластик. Откуда я это знаю, если лежу на спине и ничего не вижу и не чувствую?

      Но ведь это так?

      А кто все эти люди, что стоят на краю рва и смотрят на меня?

      У меня есть свои подозрения, но я не хочу верить в то, что они верны, что это в конце концов произошло. Я не могу с этим согласиться. Но что, если спорить бесполезно? И если это все-таки произошло, возникает много загадок, которые нужно будет разгадать.

      Газонокосилка больше не гудит.

      В поле моего зрения появляется женское лицо. Оно красиво.

      А вот другая женщина.

      Она могла бы быть красивой, но выглядит так, словно ей надо хорошенько выспаться. В ней не чувствуется желания жить.

      Теперь они беседуют. Я совершенно не хочу слышать, о чем они говорят. Только не это.

      – Это Петерссон, – говорит Карин. Она и Малин, сидя на корточках, осматривают тело, лежащее на мосту через ров. – Я узнаю его по фотографиям в «Коррен»[21] и деловых газетах Калле.

      – Мы могли бы попросить кого-нибудь из арендаторов опознать его, – говорит Малин, – но я тоже узнаю́ его, так что в этом, собственно, нет необходимости.

      Юханссон и Линдман ждут в полицейской машине. Их допросят обстоятельно, лишь только закончат с осмотром места преступления.

      – Кроме ран на теле – по всей вероятности, ножевых, – у него большой синяк на затылке, – замечает Карин. – Все указывает на то, что на него набросились, вероятно, в порыве ярости. Вы можете исходить из того, что не он сам так изранил себя. Большего я здесь сказать не могу. Я должна забрать его в город, чтобы посмотреть, что еще можно извлечь из трупа. Обследовать землю не имеет смысла: дождь уничтожил все следы. Может быть, мне удастся найти кровь на гравии, но я в этом не уверена.

      «Скорая помощь» только что прибыла.

      За рулем Стиглунд, старый коллега Янне. Он радостно поприветствовал Форс и спросил, как дела у ее мужа. Она отвечала, что все в порядке.

      Малин смотрит на тело.

      Открытый глаз, синий, почти магический,

21

«Коррен» – газета «Эстергёта корреспондентен».