Всё ради любви. Кристин Ханна

опустила стекло в машине и сразу ощутила солоноватый запах моря, смешанный с ароматом хвои. Видимо, где-то неподалеку была пекарня: в воздухе пахнýло сдобой и корицей.

      Близился вечер, на их улице было немало народу. Люди собирались маленькими группками и оживленно беседовали. Энджи увидела на пороге аптеки мистера Петерсона, местного фармацевта. Он помахал ей, и она помахала ему в ответ. Она знала: сейчас он зайдет к мистеру Таннену в расположенную по соседству скобяную лавку и сообщит, что Энджи Десариа вернулась. А потом, понизив голос, добавит: «Бедняжка, она недавно развелась».

      Энджи подъехала к светофору – одному из четырех в городе – и остановилась. Ей нужно было поворачивать налево, к дому родителей, но океан, как сирена, манил ее своей песней, и она откликнулась на этот зов. Кроме того, она еще не была готова к встрече с семьей.

      Поэтому Энджи повернула направо и поехала по длинной, извилистой дороге, ведущей из города. Слева от нее до самого горизонта простирались подернутые рябью серые воды океана. Ветер упорно клонил вниз траву в дюнах.

      Всего в миле от города был уже совершенно другой мир с редкими коттеджами, оборудованными тут и там местами отдыха и сбившимися в кучку домиками, которые сдавались в аренду отдыхающим. Со стороны дороги всего этого видно не было. Яппи еще не разведали эту часть побережья, расположенную в стороне от трасс, соединяющих Сиэтл и Портленд, и отгороженную высокими раскидистыми деревьями, а у местных не было денег, чтобы покупать прибрежные участки. Поэтому берег здесь оставался диким. Первобытным. Океан рокотом возвещал о своем присутствии и напоминал тем немногим, кто появлялся на берегу, что когда-то, очень-очень давно, люди верили, что в его неизведанных глубинах живут драконы. Иногда океан бывал спокойным, правда, это спокойствие было обманчивым. В эти короткие периоды на берегу появлялись туристы, которых манило ложное ощущение безопасности. Они забирались в свои арендованные байдарки и, подгребая веслом, плыли куда глаза глядят. Каждый год кто-то из них пропадал без вести, и к берегу возвращались только их ярко раскрашенные лодки.

      Наконец Энджи подъехала к старому, проржавевшему почтовому ящику с надписью «Десариа».

      Она свернула на изрытую колеями и размокшую под дождем грунтовку. По обеим сторонам дороги росли огромные деревья. Их кроны почти смыкались, и сквозь них можно было разглядеть только кусочки неба, а вот солнечным лучам пробраться через плотную листву не удавалось. Под разросшимися папоротниками лежал плотный ковер из опавшей хвои. Над землей стелился туман, он кое-где поднимался вверх, размывая очертания окружающих предметов.

      А она совсем забыла о тумане, о том, что каждое утро осенью он появляется и то поднимается, то опускается, и тогда кажется, что сама земля дышит. В ранние часы он мог быть настолько плотным, что сквозь него невозможно было разглядеть собственные ноги. В детстве они специально ловили время, когда появлялся такой туман, и играли в нем, разгоняя его пинками.

      Энджи