Всё ради любви. Кристин Ханна

вы, обе, прекратите, – прикрикнула на них Мира. – Маме это ни к чему.

      Энджи посмотрела на мать. Она не знала, что сказать. Семья, которая всего несколько мгновений назад была ее надежной жизненной опорой, вдруг начала разваливаться.

      Все хранили молчание. Энджи думала о ресторане и об отце, которому всегда удавалось развеселить ее, даже в те минуты, когда у нее сердце разрывалось на части, и о том безопасном мирке, в котором они все выросли. Ресторан был якорем для семьи, и вполне вероятно, что без него течением всех разнесет в разные стороны. А это очень тяжело – дрейфовать по воле волн. Энджи знала это по опыту.

      – Энджи могла бы помочь, – сказала мама.

      Ливви скептически хмыкнула:

      – Она совсем не разбирается в бизнесе. Папина принцесса никогда не…

      – Замолчи, Ливви, – строго сказала мама, глядя на Энджи.

      По этому взгляду Энджи поняла все. Мама предлагает ей укрыться от болезненных воспоминаний в Вест-Энде. Для мамы возвращение домой – это ответ на все вопросы.

      – Ливви права, – медленно проговорила Энджи. – Я совсем не разбираюсь в этом бизнесе.

      – Ты помогла тому ресторану в Олимпии. Твоя кампания оказалась настолько успешной, что о ней написали в газетах, – сказала Мира, испытующе глядя на нее. – Папа заставлял нас читать вырезки.

      – Которые ему прислала по почте Энджи, – добавила Ливви.

      Энджи действительно помогла превратить один ресторан в столице штата в известное заведение. Для этого ей потребовалась грамотно разработанная рекламная кампания и некоторая сумма на маркетинг.

      – Может, ты и нам поможешь? – наконец-то добралась до сути Мира.

      – Даже не знаю, – произнесла Энджи. Она очень давно уехала из Вест-Энда, уверенная, что перед ней открывается весь мир. Интересно, каково это – возвратиться назад?

      – Ты могла бы жить в пляжном коттедже, – сказала мама.

      Пляжный коттедж.

      Энджи представила тот крохотный домик, стоявший на диком, продуваемом ветрами берегу, и на нее потоком хлынули воспоминания. Ей всегда нравилось там. В том коттедже она чувствовала себя в безопасности, защищенной. А вдруг там, где она девочкой так легко и часто смеялась, она снова научится улыбаться?

      Она огляделась по сторонам. Пустой дом был полон грусти. Он превратился в хранилище гнетущих воспоминаний. Может быть, возвращение домой – пусть не навсегда, пусть до тех пор, пока она не поймет, где ее место, – и есть тот самый ответ?

      В коттедже ей не будет одиноко, во всяком случае не так одиноко, как в Сиэтле.

      – Да, – медленно произнесла Энджи. – Я могла бы кое в чем помочь. – Она не могла определить, какое чувство довлеет над всеми остальными: облегчение или разочарование. Зато она твердо знала: она не будет одна.

      Мама улыбнулась:

      – Папа говорил мне, что однажды ты вернешься.

      Ливви закатила глаза:

      – О, потрясающе! Принцесса возвращается, чтобы помочь нам, бедным провинциальным недотепам, управлять рестораном.

      Неделю спустя, в самом конце сентября, Энджи уже была в пути. Она