Пламенеющий воздух. Борис Евсеев

обойтись, профессор Эдвард Уильямс Морли, тоже американец. Кстати, до подключения Морли у Майкельсона вообще ни черта не выходило!

      Американцы снова замерили и опять получили: три километра в секунду».

      «Но что такое для космоса 3 километра в секунду? Это же не ветер – ветерок!» – опять не удержалась от комментариев Леля.

      Приписки ее раздражали все сильней. Мне самому хотелось комментировать! Самому выплескивать на экран или на бумагу сарказмы и сардонизмы! А она… Раскудахталась тут квочкой!

      Под влиянием Лели я сбился на личности и сперва намалевал на полях «Справки» профессора Майкельсона, с громадным носом-гачком и руками-вилами. В пару Майкельсону добавил я Эдварда Уильямса Морли.

      Портрета Морли в тот вечер взять мне было негде. Интернет в гостинице не работал. Но исходя из русского звучания американской фамилии, насадил я на тощую шейку приличное мурло, а чуть поразмыслив, воткнул мурлончику в щеки редкие кошачьи усы.

      Максвеллу вместо головы навесил я маятник. Получилось здорово! Правда было трудно понять, кто это. Пришлось сбоку нацарапать по-английски: Maxwell.

      Натешившись вдоволь американцами, я неожиданно для себя на обороте «справочных» листов стал делать эскизы, связанные с новой моей знакомой.

      Рисунки про Лелю вышли в виде комиксов.

      Быстро на двух оборотках изобразил я, как эта молодая особа распахивает гостиничное окно, вскакивает на подоконник и, косо раззявив рот, выкрикивает: «Где этот паршивый эфирный ветер? Куда он, блин, делся?».

      На двух других оборотках изобразил я окружающую среду. Небо под моей рукой от карандашной штриховки стало быстро темнеть, а потом и совсем почернело.

      Еще картинка. Тяжкий порыв ветра переворачивает парусную яхту у берега. Летят кривые дрючки и куски жести. Летит, заполонив пол-листа, волжская ажурно-пенная волна.

      Картинка предпоследняя, в трех кадрах. Леля, негодуя, срывает с себя в гостиничном номере одежду и швыряет ее – предмет за предметом – в открытое окно.

      В последнем кадре одежда летит обратно, беспорядочно облепляя Лелино прекрасное, тщетно борющееся с ветром тело.

      Вышло грубовато, натуралистично.

      Небесную чистоту и скорость эфирного ветра – а, как показалось, именно эфирный ветер должен был обдувать вставшую на подоконник Лелю – запечатлеть не удалось.

      Женское тело было передано лучше, но и оно требовало куда более тщательной прорисовки.

      Чтобы не отвлекаться на рисунки и неисполнимые мысли, я стал читать Лелину «Справку» вслух.

      «Эксперименты с уловлением эфирного ветра продолжились.

      Именно профессор Морли помог Майкельсону окончательно определить скорость этого мнимого ветра. Он же выдвинул здравую мысль: скорость эфирного ветра по мере приближения к земле слабеет, угасает».

      Ниже, неизвестно кем было мелко нацарапано: «От предчувствия встречи с человеческой глупостью слабеет даже эфирный ветер!».

      Фыркнув, я стал читать дальше, и опять-таки