Пламенеющий воздух. Борис Евсеев

будешь пить? – Буду. Наливай! – отвечает Григорий Савич».

      «Ты олух, Коля».

      «А ты – самка олуха!»

      «Нет, вы не олухи, даже не олушата. Вы недовылупившиеся птенцы! Скорость вашего ума – много ниже 11,29 километра в год».

      «Скорость 11,29 километра в секунду, то есть вторая космическая скорость – один из гвоздей, на которых держится мир. А вы тут бузу трете!»

      «Мир держится на подтяжках. Лопнули подтяжки – штаны упали. Штаны упали – тут и миру конец».

      «Если конец – в общественном месте, то тогда это не конец, а голый общественный протест».

      «Ага! Наконец-то маньяки к нам пожаловали…»

      «Я заявляю дирекции протест. Кому доверили писать научную “Справку”? Пьяной язычнице? Тупой паялке? Оторве шизанутой?»

      «Что есть паялка? Я не софсем понимать».

      «Паялка – это когда Леля тебя под статью подведет, а судья тебе эту статью впаяет!»

      «Я cнова не софсем понимать: тогда получаецца – судья есть паялка? А Леонила Аркадьевна есть шизонутая оторва? Как фамилий этот мерзавец судья?»

      «Это же просто издевательство над наукой. Пора направить электронку в “Роскосмос” и в Госдуму о напрасной трате средств!»

      «Ага. Госдума эти средства в карман – и на Гоа!»

      «На Гоа – дураков нема!»

      «Финанс – не дремлет. Финанс запятые считает. Ку. Ку. Дроссель».

      «Молчи, Дроссель, молчи, Кузьмило!»

      «Все что здесь написано – научно-политическая провокация!»

      «Наука, научка, какая ж ты сучка!..»

      «Кончай базлать! Директор Коля».

      «Ни про какое базлание я ничего не писал. Продолжайте в том же духе. Директор Директор».

      «Это теперь – не Директор Директор. Это теперь – директор Коля. И как директор настоящий я требую вернуться к обсуждению экспериментов Морли – Майкельсона (если уж на то пошло, то и украинца Галаева) в строго научной форме».

      «Браться за эфирный ветер надо теперь по-другому. Т. У.»

      «Скажите, пожалуйста! Трифон Петрович на свет божий вылез! Как там у тебя в норке, байбачок? Чисто, тепло? Зернышек много натаскал?»

      «Триша, милый, где тебя носит?»

      «Я в эту помойку больше писать не буду».

      «Все, дискуссия завершена, страница аннулируется, байки про эфир запрещаю!»

      «Позор российской цензуре!»

      «А стамбульской – не позор? Американской – не позор?»

      «Дура! В Америке нет цензуры!»

      «Ага. И негров тоже».

      Старик Морли и «Livery Stable Blues»

      Профессор Морли на стареньком аэростате, с тяжелой корзиной и латанным-перелатанным куполом, неспешно поднимался вверх.

      Кончался 1919 год. Стояла влажноватая, вполне обычная для западного побережья Соединенных Штатов осень, предвещавшая не слишком холодную, но снегообильную зиму.

      Сам для себя Эдвард Уильямс Морли давно решил: это будет его последний полет.

      Эфирный ветер, который он так усиленно искал, поймать никак не удавалось. Не удалось заполучить его глубоко в подвале, не удавалось засечь высоко в воздухе.

      И все же эфирный ветер существовал!

      Эдвард Уильямс