Убыр. Никто не умрет. Наиль Измайлов

комнаты мы тоже вышли почти сразу. Бардак был тот еще. Кровать смотрелась идеально, явно мама перестелила, Дилька сама такую геометрию не умела наводить. А все остальное как после взрыва. На столе ворох раскрытых книг и журналов, со стула занавеска свисает, причем не с родного окна, которое наглухо зашторено, на полу вперемешку одежда, книги и пластиковые лошади, за раскрытыми дверцами шкафа тоже типа снеговика из вороха платьев лепили. Пока я всматривался в конструкцию, Дилька обиженно посопела, юркнула мимо меня к шкафу и выдернула что-то из гущи. Я и рявкнуть не успел.

      Ворох осел, а Дилька вернулась, прижимая к себе здоровенную лошадь. Аргамака своего любимого. Хоть он нашелся, и то слава богу.

      Хотел я ей сказать краткую речь, но подумал: смысл-то? Больше вперед лезть не будет, не из-за чего. К тому же кот в этот миг высунул голову наружу. Как только молнию изнутри расстегнул, фокусник? Покрутил головой и зашипел.

      У самих-то прямо порядок идеальный, чуть не сказал я критикану и отправился к спальне. На пороге замер – стукнуло просто воспоминание о том, как я туда последний раз заходил. Сердце запрыгало бусинками по ступенькам, как на девятом круге кросса. Но теперь-то я знал, что могу увидеть и что должен сделать. И решительно толкнул дверь.

      В спальне не было даже бардака. Постель аккуратно заправлена, тумбочки пусты, шкаф закрыт. Я, потоптавшись, пробежал к окну и отдернул штору. На балконе тоже никого – слепящее солнце и два голубя за рамой. Белый-пребелый и гнедой в пятнышках. Сидят на карнизе рамы и на меня таращатся. О, третий подлетел, светло-серый, рядом сел.

      Я потряс головой и вернулся к поискам. Под кроватью никого, в шкафу тоже.

      Значит, ушли.

      – Наиль, а где мама и папа? – спросила Дилька полным голосом.

      Я аж вздрогнул. А чего вздрагивать и ругаться-то? Ребенок дома, имеет право говорить полным голосом. И право знать, где родители, тем более имеет. Я, кстати, тоже. Кому бы еще это право предъявить.

      – Подожди немного, – сказал я неопределенно.

      – Я в туалет хочу, – пробормотала Дилька гораздо тише.

      Как всегда. С другой стороны, хоть раз в жизни вовремя – когда туалет рядом. Да еще и с ванной вместе.

      – Ну так иди, – ответил я раздраженно, потому что не мог сосредоточиться.

      Кот зашипел. Я поглядел на него, поглядел в спину Дильке и сказал:

      – Стой.

      Она, молодец, застыла на полушаге.

      – Погоди, Диль, – мягко попросил я, не давая подняться ужасу от картинки – вот заходит сестра в ванную, а там как раз все и ждут. Ее как раз ждут.

      Я обошел Дильку, аккуратно отпихнул ее подальше к стеночке, встал у ванной, поморгал, чтобы глаза привыкли к темноте, и распахнул дверь.

      Пусто, конечно.

      Я подышал, не отпуская ручку, опомнился и небрежно сказал Дильке:

      – Ну иди.

      Дилька заглянула в темноту, пахнущую сеном и мятой – вернее, шампунем и зубной пастой, – и сказала:

      – Здесь темно.

      – И что?

      – Здесь