Убыр. Никто не умрет. Наиль Измайлов

не заметили, что Наиль, наблюдавший за ними из соседнего тамбура, пошатнулся и сел, а потом лег на пол.

      И совсем никто не заметил, что, едва отъехав от аэропорта, такси наддало и свернуло в сторону республиканской клинической больницы. У Зули начались схватки.

      Часть первая

      Чувствуй себя хозяином

      1

      Надо было идти домой, а я не мог. Просто не мог, и все.

      Мы с Дилькой стояли возле соседнего дома и смотрели на наш подъезд. Долго уже смотрели, хотя ничего интересного не видели. Дядя Рома деловито вышел, ушагал прочь, через пару минут подъехал на китайской своей таратайке, гордо покурил рядом с ней, встретил веселыми, видимо, словами тетю Ларису, которая волокла за руку негодующего Санька, и получил от нее на сдачу. Они быстро загрузились и уехали. А потом никто не выходил и не входил. В соседний подъезд вразвалку задвинулась тетка с сумками, почти зацепив нашу машину, которая так и стояла у бордюра. Не наши машины проскакивали мимо нас. Я понял наконец, что это не они такие громкие и вонючие. Это у меня нюх и слух слишком прорезались. Вот и приходится дергаться и морщить нос от невинной ерунды вроде загрузки мусора.

      Бабок у нас в подъезде не было, так что на скамейке никто не сидел. Жалко. Наверное, в таком холоде не больно-то и посидишь. Мы вон не садились. Стояли и смотрели.

      – Наиль, пойдем домой, – тихо сказала Дилька.

      Я один, оказывается, дом разглядывал, а она таращилась себе под ноги. Топталась и разглядывала, как отпечаток подошвы возникает на миг и тут же слизывается жижей. Дилька устала и замерзла. А я, типа, нет. У меня, между прочим, ранец и кот.

      Кота мы забрали из опустевшей избы в лесу. Изба опустела, потому что бабушка с именем ласточки, Кар лыгачбикя, улетела, чтобы спасти Дильку и меня – и чтобы я успел победить убыра. Злую тварь, которая почти сожрала моих родителей и одноклассника Леху. Которая пыталась захапать Дильку и подкараулить нашу беременную родственницу Зульку. Которая заставила нас бежать из дома и три дня слоняться по электричкам, лесам и болотам, где мы мерзли, голодали, дрались и умирали, – нет, не хочу вспоминать. Главное – мы не умерли. Мы поняли, что делать, чтобы не умерли остальные. И мы вернулись домой.

      Кот зашевелился, чуть не вывалился из-за пазухи и принялся топыриться, отыскивая удобную позу. Вот ему точно было тепло и приятно.

      – Ладно, – решил я. – К мусорке сходим – и домой.

      Говорить я мог уже свободно, только недолго. Горло начинало болеть.

      Дилька открыла рот – конечно, чтобы спросить, зачем к мусорке-то, – закрыла рот, подумала и заявила:

      – Ну пойдем скорей тогда.

      Мусорка была с обратной стороны дома – три кирпичные стенки и железные воротца, а за ними контейнеры. Я туда ходил крупные вещи выбрасывать: сгоревший пылесос или пачки прочитанных газет, – папа всякий раз бурчал что-то про сдачу с миллиона родине. Быстро ходил – медленно там делать было нечего, да и воняло даже в самый мороз так, что ноздри слипались. А теперь-то у меня нюх до дурного тонким стал, вообще в обморок упаду. Чего прусь, спрашивается. Спрашивается, да не отвечается. Не знаю, чего прусь.