Сотрудник ЧК. Александр Александрович Лукин

блеска ватной куртке, стоя за рекламной тумбой, стрелял из карабина. Когда кончились патроны, он пощелкал пустым затвором, перехватил карабин за ствол и с размаху ударил по булыжникам. Приклад разлетелся на куски. Рабочий скрылся за углом…

      Кратчайшим путем, где через лазейки в заборах, где по крышам дровяных сараев, Лешка привел Силина к своему дому на Кузнечной улице. Здесь было сравнительно тихо: бой проходил стороной, отдаляясь к порту.

      Ворота их дома были заперты. Лешка перелез через ограду, снял засов и впустил Силина.

      Позади пустого курятника, возле бревенчатой стены сарая, Лешка разобрал остатки израсходованной за зиму поленницы. Под нею открылись сложенные рядком толстые доски. Лешка раздвинул их.

      — Лезьте сюда, — сказал он, — скорее!..

      Ни о чем не спрашивая, Силин спрыгнул в открывшуюся под досками яму. Лешка спустился за ним и аккуратно прикрыл вход.

      …Это был тот самый тайник, в котором Лешкин отец прятал людей от полиции. О его существовании не знал даже хозяйственный Глущенко.

      Здесь можно было стоять почти во весь рост. В углу был устроен дощатый лежак, фанерный ящик заменял стол, валялась ржавая керосиновая лампа без стекла. Пахло землей, сыростью и еще чем-то, гнилым и кислым.

      Силин и Лешка сели рядом на лежак и стали прислушиваться к незатихающей стрельбе.

      — В порт уже, верно, вошли, — проговорил Силин. — Умирают сейчас наши…

      Лешка вдруг представил себе сбившихся в кучу людей, падающих под выстрелами, как тот матрос на баррикаде, распластанные тела убитых, кровь на земле. Все это так ярко возникло перед его глазами, что ему стало трудно дышать.

      — Это я во всем виноват, товарищ Силин, я!.. Шпиона упустил. Я один виноват!

      — Брось ерунду молоть! — грубо оборвал его Силин. — Нашел время искать виновных. Все хороши! Шпионку не разглядели — виноваты. Попов не захотел моряков вернуть вовремя — виноват, я виноват, что послушал его… В другой раз будем умнее. Ты думаешь, это конец? Нет, брат, это только начало! Мы еще вернемся сюда! — Он хотел еще что-то сказать, но только вздохнул и с силой ударил кулаком по колену.

      Они долго сидели молча.

      Наверху стихло. Лишь изредка доносились отдельные выстрелы.

      Еще через некоторое время послышались голоса: это возвращались домой Глущенко и Екатерина, прятавшиеся в подвале. Все кончилось. Херсон стал немецким.

      Дома

      Через два часа, оставив Силину винтовку и револьвер, Лешка осторожно вылез из тайника и с заднего крыльца постучался в дом.

      Открыла ему Екатерина.

      — Лешенька! — ахнула она. — Живой!

      Она втащила Лешку в комнату и стала ощупывать его руки, грудь, голову. Она смеялась от радости, смахивала пальцами слезы и приговаривала:

      — Живой! Слава тебе, Господи, живой!

      — Твой-то дома? — спросил Лешка.

      — Нету его, — всхлипывая, ответила Екатерина, — ушел немцев смотреть.

      Это было хорошо: встреча с зятем не сулила Лешке ничего приятного.

      — Дай