Армейские байки (сборник). Дмитрий Горчев

был.

      Мы его потом в машину с инструментом погрузили и в часть привезли. Все еще в бессознательном состоянии. Он только наутро проснулся и ничего не помнил.

      Так что, друзья, не пейте триста грамм небодяженого шила.

      А если и пьете – не запивайте!

      Про похороны. Цинично

      В следующее воскресенье, где-то в пятницу, к нам приедут музыканты показывать музыку.

Из армеизмов

      5 ноября 2006 года Ромик, дорогие мои друзья, отмечал свой день рождения на кладбище. Ага. На жмуре.

      Решили мы с пацанами с утреца водкой затариться.

      Пацанов много, стало быть, и водки немало должно быть. Решили брать ящик – двенадцать бутылок. Этого человек на десять должно было хватить. Нормально. А в руках же не понесешь. Тяжело ведь. Так послали мы товарища прапорщика в штаб, чтобы тот под каким-нибудь благовидным предлогом выбил нам армейский автомобиль. Возвращается товарищ прапорщик уже буквально через несколько минут, мрачный как туча:

      – Что случилось, Лаврентьич? Не дали машину?

      – Дали, через час выезжаем.

      – Ну отлично.

      – На жмура выезжаем. Телефонограмма пришла. Жмур дубовый.

      Для тех, кто не в курсе: дубовый жмур – это похороны какого-нибудь офицера, на которых должен играть военный оркестр. Безо всякой, разумеется, оплаты.

      Не самое лучшее проведение дня моего рождения. Но нет худа без добра: зато есть легальная машина.

      Начали собираться – оп-па! Ни одного тубиста в оркестре. Один в отпуске, другой тоже не помню куда проебался. В общем, вафли. Басовая партия – одна из самых важных в похоронной музыке. Что делать? И тогда смелый Борька Черепахин – саксофонист – говорит:

      – Хуйня, вы мне быстренько гамму покажите, я дуть научусь и сыграем.

      Короче, буквально за какие-то полчаса научили мы Борьку на тубе играть.

      В общем, выехали мы на жмура, а по дороге успели заскочить в ларек и купили-таки ящик водки с закусончиком.

      Ну, про вынос тела рассказывать не буду – ничего интересного. Играли нормально, Борька, вспоминая гамму, по нотам играл сравнительно правильно.

      Самое интересное было на кладбище.

      Офицер, видать, знатный был. Несколько десятков человек собралось почтить память усопшего, и каждый считал нужным рассказать про него что-нить хорошее. В общем, поняли мы, что похороны растянутся надолго. А у самих уже трубы горят – ящик водки своею доступностью, буквально, жжот зрение. Долго ли, коротко ли, товарищ прапорщик присвистывает и делает нам всяческие знаки – мол, «отойдемте, товарищи».

      Подошли мы к соседней могиле, раскупорили водяру, разложили закуску и давай балагурить и выпивать и меня с днем рождения поздравлять. А между выступающими, раз в десять, примерно, минут, обозначали какой-нибудь похоронный марш.

      «Обозначали» – это очень точно сказано, ибо, чем больше выпивали, тем веселее становились, чем веселее становились – тем сложнее было играть. Доигрались до того, что вместо похоронного марша сыграли им «День Победы». Но очень медленно,