С Ермаком на Сибирь (сборник). Петр Краснов

свет-Федора Гавриловича.

      Восяй глубоко вздохнул и забил по снегу пушистым черным хвостом.

      – Постой, боярышня, я навяжу ему ширинку.

      – Дай, Дуня, мне. Я с молитвою привяжу ее.

      Подняв к небу большие, заплаканные, первое горе познавшие девичьи глаза, отразив в их глубокой синеве ясный месяц, Наташа шептала молитву. Потом тонкими пальчиками укручивала и увязывала шелковую ширинку, хрустящую бумагой.

      Дуня осторожно сняла цепь.

      – Пойдем, Восяй.

      Собака точно понимала, что от нее требуют. Она послушно пошла подле Наташи, державшей ее за кольцо ошейника.

      Дуня неслышно отодвинула дубовый засов и, приоткрыв калитку, выглянула в нее.

      Серебряным полотном тянулась улица, и темные избы с крутыми крышами в сиянии месяца казались теремами царевен из сказки.

      – Можно, боярышня, – поманила она рукою Наташу. – Никогошеньки никого на всей на Москве!

      Наташа подошла с покорно шедшим рядом с нею Восяем к калитке.

      «Можно ли перекрестить Восяя, – подумала она. – Пес ведь… Поганый пес… Ну, какой же он поганый? С молитвой гонцом идет к моему жениху!»

      С верою перекрестила собаку. Поцеловала ее в голову. – С Богом, Восяй!..

      Вынула пальчик из кольца. Собака посмотрела в глаза Наташе, вильнула хвостом, опустила морду, нагнулась и вдруг понеслась широким собачьим наметом, сначала, виляя хвостом, потом опустив его низко «поленом», по-волчьи.

      Обе девушки вышли за калитку и следили за Восяем. Черная точка неслась по серебряному холсту озаренной луною улицы, домчалась до угла и свернула, скрывшись за домом.

      – А ведь верно пошел Восяй, свет Наталья Степановна, – говорила Дуня, Федя под руку Наташу. – Ну увидал бы кто из людей нас теперь! Господи! Чего не наплели бы и на вас и на меня.

      – Никто нас не видал, – улыбнулась в первый раз за день Наташа. – Вот разве луна?

      Дуня погрозила пальчиком месяцу.

      – Не скажи никому, лунушка-луна, как девки по ночам гуляют.

      Обе неслышно прокрались в светелку Наташи.

      XV

      Навстречу солнцу!

      Глухой темный лес шумел над Федей. Где-то далеко звякнули в последний раз колокольцы и бубенцы и смолкли. Угольки разбросанного костра, залитого похлебкой, дотлевали в снегу. Низкие темные тучи делали ночь еще черней. Федя был один в неизвестном лесу, но ему не было страшно.

      Подле него был Восяй! Разве не чудо было, что Восяй вдруг очутился подле него в этом страшном лесу?! И это чудо наполняло сердце Феди такою страстною глубокою верою в Промысел Божий, что уже не было места в его сердце страху.

      Он ласкал Восяя, и Восяй ласкался к нему. Восяй пригинался к земле, Восяй клал морду на грудь Феде, вилял хвостом, тихо, сердечно повизгивал, точно не знал, как лучше показать Феде все свои собачьи ласки. Федя рассказывал Восяю все то, о чем думал он эти два молчаливых дня, и ему казалось, что Восяй его понимает. Внимательно глаза в глаза смотрела собака, точно и правда слушала и понимала рассказ Феди.

      Шла