Борель. Золото (сборник). Петр Петров

не грешите, охальницы, – заступались другие.

      Солнце клонилось к паужину. С юга, с гор, тянул легкий ветер. Кучки рабочих, захватив равные участки, отходили все дальше и дальше.

      Валентина, в оленьей дохе и унтах, неумело долбила лопатой снег и мешала Качуре с Яхонтовым. Их участок оставался белым островком.

      Рабочие обидно посмеивались:

      – Ну, ну, нажимай, антилигенция!..

      – Вишь, собрался битой да грабленой и плетутся на козе.

      – Эй, богадельщики!

      – Лопатка-то, видно, не музыка… На ней не так завихаривает барышня!..

      Другие степенно унимали:

      – Да бросьте вы, трепачи… Вишь, деваха и так разомлела, как паренка в печке… Дай, привыкнет – нашим бабам пить даст… Силы-то у ней, как у ведмедицы. Вон как сложена… Выгуль девка!

      – А дух из ее вон!

      – Пусть поработает за всю свою породу!..

      Василий, смахивая пот со лба, подошел к Валентине.

      – Что, упарились, товарищ Сунцова?.. А ну-ка, давайте я…

      Он взял у нее из рук лопатку и весело заглянул в глаза.

      – На первый день с вас хватит… Садитесь, отдохните, а мы докончим этот клочок.

      Ударяя раз за разом, он разбил на куски снежную глыбу и, выкидав наверх комья, свалился, обливаясь потом, в кружок к женщинам.

      – Куча мала! – крикнула Настя, вскочив верхом к нему на спину. – Вот же конь гулялой!

      – Он двадцать пудов попрет и не крякнет.

      – Здоров, якорь его возьми, как листвяжный пень! – смеялись приискатели.

      Старшие драгеры поднимались и, вскидывая на плечи заблестевшие на солнце лопаты, направлялись к конторе.

      – Шабаш!

      И так же, как утром, рабочая армия с веселыми криками возвращалась к кладовым, стуча инструментами. Василия догнали Качура и Вихлястый. Оба они, с обмытыми потом лицами и горящими глазами, заговорили вперебой:

      – После такого воскресника не мешало бы ребят побаловать.

      Голос Вихлястого звучал неврастенически-радостно.

      – Да и не квасить ее нам, – поддержал Качура, суетливо поспевая шагать за Василием. – Только народ она дразнит!

      – Да о чем вы толмачите? – недоумевал Василий.

      – Как о чем, самогонки-то у нас ведерок двадцать, поди, будет? У мужиков-то отняли! – наклоняясь, шепнул Вихлястый.

      Василий, дернув головой, засмеялся.

      – Сейчас же выльем вон, чтобы не воняло ею на прииске.

      Вихлястый и Качура враз кинули на него испуганные взгляды.

      – Да ты чего, облешачил, парень? – обидчиво заскрипел Качура упавшим голосом. – Ведь здесь тайга, а не город. Там тоже – из рукава, а тянут! Зачем растравлять людей? Они кабы не знали про это…

      – Выдать, конечно, – отчеканил за их спиною голос техника Яхонтова.

      Василий с удивлением взглянул на него и приотстал, выравниваясь.

      На упрямом лбу Яхонтова не было обычных складок, и черные глаза не прятались в глубокие орбиты.

      – Вот и я говорю тоже, – обрадовался Качура, – ведь не для пьянства, Борис Николаевич, а так, чтобы добро не пропало зря. И наряду