Вода для слонов. Сара Груэн

какие сиськи?

      – А то! Да я бы что угодно отдал, лишь бы малость их потискать.

      Я рад, что моего участия не требуется, поскольку никак не могу взять себя в руки. Прежде я ни разу не видел обнаженной женщины, и отныне, кажется, стал другим человеком.

      Глава 4

      Еще три четверти часа я охраняю костюмерный шатер Барбары, где она развлекает своих посетителей. Лишь пятеро согласились расстаться для этого с двумя долларами и теперь мрачно выстроились в очередь. Вот первый заходит в шатер и через семь минут возни и стонов появляется на пороге, неловко застегивая ширинку. Стоит ему отойти, как заходит следующий.

      Наконец последний из посетителей покидает шатер, и вслед за ним оттуда выходит Барбара. На ней нет ничего, кроме восточного шелкового халата, который она даже не потрудилась толком запахнуть. Волосы у нее спутаны, рот весь в губной помаде. В руке она держит зажженную сигарету.

      – Свободен, милый, – говорит она и делает мне знак удалиться. От нее здорово несет виски, да и взгляд не то чтобы трезвый. – Халявы сегодня не будет.

      Я возвращаюсь в шатер, где она показывала стриптиз, и, пока Сесил подсчитывает выручку, складываю стулья и разбираю сцену. По окончании у меня в кармане появляется доллар, но сам я нахожусь в полнейшем оцепенении.

      Шапито все еще на месте – светится, словно какой-то призрачный театр, и пульсирует в такт музыке. Я таращусь на него, завороженный смехом публики, ее аплодисментами и свистом. Порой у зрителей перехватывает дыхание, а иногда слышатся взволнованные вскрики. Я смотрю на карманные часы: без четверти десять.

      Мне страсть как охота увидеть хотя бы кусочек представления, но я боюсь, что на площади меня могут перехватить и снова загрузить работой. Разнорабочие, которые днем в основном спали где-нибудь в укромном уголке, разбирают брезентовый город не менее ловко, чем возводили его утром. Шатры падают на землю, шесты рушатся вслед за ними. По площади снуют лошади, фургоны и люди, таща все подряд обратно к железной дороге.

      Я сажусь на землю и утыкаюсь головой в колени.

      – Якоб! Это ты?

      Я поднимаю взгляд. Надо мной, прищурившись, склоняется Верблюд.

      – Ну да, так я и думал, – говорит он. – Глаза стали совсем никудышные.

      Он устраивается рядом со мной, достает маленькую зеленую бутылочку и, вытащив пробку, отпивает.

      – Якоб, а ведь я уже стар для этой работы… К концу дня все тело ноет. Оно, черт подери, уже сейчас ноет, а день еще не закончился. Передовому отряду сниматься через пару часов, а еще через пять начинать все сначала. Ну просто никакого житья нет старику.

      Он передает мне бутылку.

      – Господи, это что же такое? – спрашиваю я, разглядывая отвратительного вида жидкость.

      – Джейк[3], – отвечает он, отнимая у меня бутылку.

      – Вы пьете эту дрянь?

      – Ну да, а что?

      С минуту мы сидим молча.

      – Чертов сухой закон, – наконец говорит Верблюд. – Эта штука была вполне сносна на вкус, пока правительство не

3

Суррогатный джин – ямайский экстракт имбиря.