Вода для слонов. Сара Груэн

сводит от голода.

      Стены кухни возведены наспех, зато в середине она разделена занавесом. Столы на нашей стороне застелены скатертями в красно-белую клетку и украшены вазочками с цветами, на скатертях разложено столовое серебро. Все это ужасно дисгармонирует с длинной и извитой, как змея, очередью из грязных оборванных рабочих.

      – Боже мой! – вырывается у меня, когда мы с Чарли занимаем очередь. – Ты только посмотри!

      Тут и мясное рагу, и сосиски, и целые груды корзинок с толсто нарезанным хлебом. А еще ветчина, приготовленные так и этак яйца, джем в горшочках и даже миски с апельсинами.

      – Да это что, – говорит Чарли. – У Большой Берты было все то же самое, да еще и официанты. Сидишь себе за столом, а тебе все приносят.

      – У Большой Берты?

      – У Ринглингов, – поясняет он.

      – Ты у них работал?

      – Ну… нет, – блеет в ответ он. – Зато мои приятели работали!

      Я хватаю тарелку и наваливаю себе целую гору картошки, яиц и сосисок, стараясь при этом не выглядеть изголодавшимся бродягой. Запах просто ошарашивает. Я глубоко вдыхаю – это словно манна небесная. Это и в самом деле манна небесная.

      Откуда ни возьмись появляется Верблюд.

      – Вот. Отдашь тому парню, в начале очереди, – говорит он, вкладывая мне в руку талончик.

      «Парень в начале очереди» сидит на складном стуле и поглядывает на подходящих из-под опущенных полей мягкой фетровой шляпы. Я протягиваю ему талон. Он смотрит на меня, скрестив руки на груди.

      – Служба? – интересуется он.

      – Простите, что? – спрашиваю я.

      – Из какой ты службы?

      – Гм… не знаю, – отвечаю я. – Все утро выгребал навоз из вагонов для лошадей.

      – И что дальше? – отвечает он, не обращая никакого внимания на мой талончик. – Это могли быть лошади из конного цирка, лошади, которые у нас на погрузке, а то и лошади из зверинца.

      Я не отвечаю. Помнится, Верблюд упоминал разные службы, но если б я знал, чем они друг от друга отличаются…

      – А раз ты не знаешь, к какой службе относишься, то ты не из цирковых, – заключает он. – Так кто же ты такой, черт тебя дери?

      – Все в порядке, Эзра? – спрашивает Верблюд, вырастая у меня из-за спины.

      – Ничего не в порядке. Тут ко мне пристал какой-то хитрожопый проходимец – положил, видишь ли, глаз на наш завтрак, – отвечает Эзра и сплевывает.

      – Он не проходимец, – говорит Верблюд. – Просто новичок. Он со мной.

      – Да-а?

      – Да.

      Эзра приподнимает шляпу и оглядывает меня с головы до пят. Еще чуть помедлив, он говорит:

      – Ладно, Верблюд. Если ты за него ручаешься, пусть проходит. – Он выхватывает у меня талончик. – Да, и еще. Научи парня говорить что надо, покуда его тут не избили.

      – Так из какой я службы? – спрашиваю я, направляясь к столу.

      – Эй, не туда! – хватает меня за локоть Верблюд. – Эти столы не про нас. Держись меня, покуда не разберешься, что тут к чему.

      Мы обходим занавес. На этой стороне от края до края жмутся один к другому простые