Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки. Игорь Матрёнин

снизился вполовину.

      В далёкой деревеньке этой было всё, как у настоящих «рассейских» людей – местные дуболомы по ночам разъезжали с диким рёвом на тракторах, ломились к нашим девкам, пытались отметелить и нас, но, в общем и целом, всё почему-то обошлось. Скорее всего, спасительная прививка в лице «почти своих» Лёлика и Пани давала нам крошечные привилегии на тонкий момент праздного мордобития.

      Иллюстративен пикантный случай, когда томным вечером наши невольные телохранители вальяжно прогуливались с «позволения сказать, дамами» из числа деревенских красоток. К ним подкатили двое жутких «местных» – это были реально самые опасные выродки, для которых не то что отделать до полусмерти, а и подрезать любого и совершенно без повода, было парой пустяков. Эти подонки деловито завели разговор о немедленной передаче с рук на руки «бывалых» девах, надо отметить, крайне развёселого поведения. «Светским барышням» по большому счету было всё равно, с кем провести кульминационную часть досуга, поэтому они благоразумно отошли, тихонько покуривая и осторожно посматривая на разборки титулованных самцов.

      Шли напряжённые переговоры с применением дипломатического шантажа со стороны Лёлика и Пани в стиле: «Ну вы чё, пацаны, сами же потом в нашу деревню поедете, а там как после всего этого гостить-то будете?». Звероподобные аборигены же не боялись никого и ничего и были настолько агрессивны, что «дамы сердца» начинали с любовью и обожанием ласкать взглядами более витальных конкурентов.

      И тут Паня (а, может, и Лёлик, уже не помню) прозорливо предложил самому «беспредельному» упырю отойти в сторонку и побеседовать приватно. Здесь, оказавшись на нужном расстоянии, когда слова парламентеров были недосягаемы для «милых девушек», он выдал то, что уже давно бы разумно предложил раньше: «Ну ты чё, не понимаешь, что ли? Я ж не могу при них-то, неудобно… Да забирай ты их обеих, они мне на х…й не нужны!». Вот какие шекспировские драмы разыгрывались на волшебных сельских просторах!

      С умилением припоминаю ещё одного забавного «здешнего» – коренастого, но вполне безобидного и миролюбивого паренька, который так беззаветно любил курить, что поразил нас всех невероятным трюком.

      Вообще-то, обряд курения в деревне имеет такое первобытное значение, что наличие папирос считается уже почти таинством, появлением светлого смысла в нудной и скучной сельской жизни. Это «по гамбургскому счёту» касается и всех курильщиков вообще – данным смертоносным процессом они заполняют огромные пустоты неинтересной своей жизни. Начинается священный ритуал – папироска достаётся из пачки привычным жестом, неторопливо разминается и щегольским жестом отправляется в рот, затем добывается живой огонь и следует расслабляющая долгожданная затяжка – и всё, происходит действие, ситуация меняется, в жизни происходит хоть что-то! Собственно, нечто подобное миллиард лет до нашей эры сформулировал сам чертяка Шопенгауэр. Цитировать таких маститых дядечек,