Как две капли воды. Сандра Браун

в костюмные брюки, белую рубашку и галстук. Правда, сейчас, вечером, он выглядел уже не так опрятно. Накрахмаленная сорочка помялась, рукава были завернуты до локтей. Брюки на коленях сморщились, так как большую часть дня он провел в сидячем положении.

      – И как она отреагировала?

      – Откуда мне знать? – пробормотал Тейт. – Ничего ведь не видно, кроме правого глаза. Из него текли слезы, так что могу сказать лишь, что она расплакалась. Зная ее тщеславие, могу себе представить, в какую она впала истерику под всеми этими повязками. Если бы она могла двигаться, она бы, наверное, носилась с воплями по коридорам госпиталя. Да и любой бы на ее месте, правда?

      Опустив голову, Джек разглядывал руки, будто представляя себе их обожженными и забинтованными.

      – Ты думаешь, она помнит катастрофу?

      – Она дала знак, что помнит, хотя я не уверен, что во всех деталях. Я опустил самые ужасные подробности и только рассказал, что они с Мэнди оказались в числе четырнадцати оставшихся в живых.

      – Сегодня в новостях сказали, что они все еще пытаются собрать обгоревшие останки, чтобы их можно было опознать.

      Тейт читал об этом в газетах. Если верить журналистам, это был ад кромешный. Голливудские фильмы ужасов – ничто по сравнению с жестокой реальностью, представшей перед следствием.

      Стоило Тейту подумать о том, что Кэрол и Мэнди могли оказаться в числе погибших, как у него внутри все переворачивалось. От этих мыслей его начинала одолевать бессонница. У каждого из погибших была позади своя жизнь, и все они по каким-то своим причинам оказались именно в этом самолете. Поэтому каждый некролог вызывал мучительную душевную боль.

      Тейт мысленно добавил имена Кэрол и Мэнди к списку погибших: «Среди жертв авиакатастрофы рейса 398 были жена и трехлетняя дочь кандидата в сенаторы Тейта Ратледжа».

      Но судьба, к счастью, распорядилась по-иному. Они не погибли. Благодаря удивительному мужеству Кэрол они вышли из этого ада живыми.

      – Льет как из ведра, – тишину нарушил голос Нельсона. Он вошел, держа одной рукой большую коробку с пиццей, а другой стряхивая капли воды с мокрого зонта.

      – Мы совсем оголодали, – сказал Джек.

      – Я спешил как мог.

      – Пахнет потрясающе, отец. Выпьешь чего-нибудь? – спросил Тейт, направляясь к небольшому встроенному холодильнику, который мать заполнила для него в первый же день. – Пива или чего-нибудь полегче?

      – С пиццей? Пива.

      – А ты, Джек?

      – Пива.

      – Как дела в госпитале?

      – Он сказал Кэрол, что у нее с лицом, – сказал Джек, не дав Тейту ответить.

      – Да? – Нельсон поднес ко рту дымящийся кусок пиццы и надкусил. С полным ртом он пробормотал: – Ты уверен, что в этом была необходимость?

      – Нет, не уверен. Но если бы я был на ее месте, я бы хотел знать всю правду, а ты?

      – Пожалуй. – Нельсон отхлебнул пива. – Как себя чувствовала мама, когда ты уходил?

      – Она вымоталась. Я уговаривал ее переночевать сегодня здесь, а я бы побыл с Мэнди, но она сказала, что они уже вошли в привычный ритм и ей не хочется ничего менять, дабы не навредить Мэнди.

      – Да,