Другая Блу. Эми Хармон

я.

      – Что значит «люди, как мисс Шеффилд»?

      – Да ладно, Уилсон! – протянула я. – Вы знаете, что это значит. Разве вы никогда не замечали все эти компашки, группировки в вашем же классе? Тут у нас сидят спортсмены. – Я прошла к партам на задних рядах. – А тут – красотки и королевы выпускного бала, – показывала я, двигаясь дальше. – Здесь собираются ботаники, злюка – это буду я – вон там. А все остальные, кто понятия не имеет, кто они или что, заполняют оставшееся пространство. Возможно, вы не узнаете эти группы, потому что у таких людей, как вы и мисс Шеффилд, свой статус. Люди, как вы, не принадлежат к каким-то группам, потому что вы над ними. Вы из Англии. Значит, должны же знать о классовой системе, верно?

      – Да о чем же ты говоришь? – разочарованно воскликнул Уилсон, и его явное огорчение только подстегнуло меня.

      – Джимми, тот человек, кто вырастил меня, рассказал как-то одну историю, – пояснила я. – Она как раз вписывается в то, что вы говорили о римлянах, которые сражались с готами, и о вестготах, которые сражались со всеми вообще. Есть причина, по которой люди сражаются. Это индейская легенда, еще его дедушка рассказывал ее. Он говорил, что мудрый волк Табутс решил вырезать фигурки людей из палочек, сделать всех разных размеров, форм, цветов. Он их вырезал, а потом положил в большой мешок, чтобы равномерно рассыпать фигурки по Земле. Так каждому человеку досталось бы хорошее место, много еды, пространства и покоя.

      Но у Табутса был младший брат, койот по имени Шинангоув. Непослушный, больше всего на свете любил каверзы и неприятности. Только мудрый волк Табутс отвернулся, как Шинангоув сделал в мешке дырку. Так что когда мудрый волк попытался высыпать людей, вместо того, чтобы лететь по одному, каждый на свое место, люди падали целыми кучками.

      Уилсон стоял неподвижно, не отводя от меня глаз, и я поняла, что теперь-то добилась его безраздельного внимания, хотела того или нет.

      – Джимми объяснил, почему люди борются и воюют. Им то не хватает места, то кому-то достался лучший кусок земли, и всем нам хочется то, что принадлежит другому, потому что им просто больше повезло. Так что мы воюем. Вы с Памелой – из одного социального класса. Вы из одной кучки, – вызывающе закончила я.

      – И что это должно означать, Блу? – Уилсон говорил спокойно и устало. Он выглядел расстроенным, даже задетым. Я безразлично пожала плечами, злость покидала меня, как воздух из проколотого воздушного шарика.

      Уилсон был умен. Ему не составило бы труда расшифровать смысл.

      – Но если нас вырезал один тот же волк, – настойчиво произнес он, используя мою же легенду, чтобы объяснить свою точку зрения, – какая разница, куда мы попали?

      – Большая. Почему так много людей страдает, а другие получают все без усилий? Для меня в этом не больше смысла, чем в индейской легенде.

      – То есть ты злишься из-за того, куда ты попала. И ты злишься на меня… и Памелу тоже, потому что мы выросли на другом берегу, где трава зеленее?

      То, как он понял мои слова, делало меня пристрастной судьей. Хотя так оно и было, так что, может, это и честно. Я пожала