Другая Блу. Эми Хармон

глупый, если что-то «тупо», значит, это скучно. Нож тоже тупой, так что не перепутаете. – Уилсон улыбнулся при виде восторга на лицах студентов, быстро записывающих британский сленг. Такое ощущение, что началось второе вторжение «Битлз». Я знала, что «шевели ластами» и «милашка» будут раздаваться в коридорах до конца года.

      Уилсон только разогревался.

      – Если вы «обобрали кого-то до нитки», значит, вы его ограбили. Если что-то – «как два пальца об асфальт», значит, это очень просто. Если вы «сваляли дурака», «наломали дров», значит, совершили огромную ошибку. Как если бы вы спросили женщину, мальчик у нее или девочка, а оказалось, что она просто полновата.

      Класс рыдал от смеха, и я с трудом сдерживалась, чтобы не засмеяться вместе с ними. Это будто был другой язык. Так же отличающийся от остальных, как Уилсон – от всех мальчишек, которых я знала. И дело не только в том, как он говорил. Это просто был он. Его внутренний огонь и энергетика. И я его за это ненавидела. Закатывала глаза, фыркала и хмурилась, когда он предлагал принять участие в обсуждении. А он оставался таким же невозмутимым, что еще больше выводило меня из себя.

      Мое раздражение только усилилось, когда Уилсон представил нам «особого гостя», блондинку по имени Памела, которая подготовила для нас презентацию про римскую архитектуру после своей поездки туда. Ее фамилия была Шеффилд, как «Шеффилд Эстейтс» – популярный отель в Вегасе, который построили в стиле английского поместья. Очевидно, это ее семья построила его, и здание все еще носит их имя. Сеть таких отелей теперь есть по всей Европе. Памела рассказала, что она окончила университет по направлению международного гостиничного дела и теперь ездит по всем отелям, которыми владеет ее семья. Один из них как раз находится рядом с римским Колизеем. Она говорила как принцесса Диана, была такой элегантной и гламурной, использовала такие фразы и слова, как «примитивно» и «отличительная черта». Уилсон представил ее как «друга детства», но смотрела она на него как на своего парня. Так в его переезде в Боулдер-Сити было больше смысла, раз его девушка работала на «Шеффилд Эстейтс».

      Памела нудила и нудила про тот или этот сногсшибательный пример римского мастерства, и я презирала эту ее холодную красоту, знания о мире, ее очевидное удовлетворение собой и своим местом в этой вселенной. Так что я слегка подкалывала ее всю презентацию. Так легко понять, чем она нравилась Уилсону. Она говорила на его языке, в конце концов. На языке молодости и красоты, успеха и прав, а не обязанностей.

      В другую эпоху она и Уилсон были бы римлянами, завоевывающими народы, а я была бы вождем одного из варварских племен, которые нападали на Рим. Как Уилсон называл их? Там было несколько. Вестготы, готы, франки и вандалы. А может, я была бы из гуннов, подружкой Аттилы. Носила бы кость в волосах и ездила бы на слоне.

      В конце концов племена захватили Рим, разграбили и сожгли дотла. Эта мысль была в какой-то степени приятна. Угнетенные восстают и свергают захватчиков. Но если быть до конца честной с собой,